Баки снова вел корабль, чувствуя Брока у себя за спиной, он старался не смотреть на Стива, гордого адмирала, надраивающего сейчас палубу.
— Не слишком ты с ним жестоко? — спросил он у Брока.
— Пусть смирит свое эго, — фыркнул Брок, но Баки, обернувшись и заглянув ему в глаза, увидел там грусть.
— Оставишь его с матросней? — снова подал голос Баки, уже не отвлекаясь от горизонта, а Брок, перестав его поглаживать и обнимать, встал рядом.
— Золотце, прекрати культивировать во мне чувство вины. Он матрос, вот пусть остаётся там, где ему и место, — усмешка стала злой, но Баки понимал, чувствовал, что Брок просто бесится, не зная, что делать. — Всяко лучше, чем в трюме сидеть.
Тут Баки был с Броком совершенно согласен, он был в той части трюма, что отводилась пленникам, и это было более чем мерзким, промозглым и мокрым местом.
— Можно я хоть с ним поговорю? — спросил Баки. — Объясню, что со мной все в порядке, я тут по доброй воле и во спасении не нуждаюсь.
— Не стоит, — ответил ему Брок. — Он уже увидел все, что нужно.
— Как знаешь, — пожал плечами Баки. — Но просто говорить с ним, особенно, если он сам ко мне обратится, я же могу? Он же, в конечном итоге, не прокаженный.
— Можешь, конечно. Что я, изверг какой… — Брок положил ладонь на руку Баки, чуть поправляя штурвал. — Теряешь ветер, золотце.
Баки прекратил пустой трёп и весь окунулся в корабль. Он сначала боялся, что Брок услышал, как Стив обратился к нему, но тот не подавал никаких признаков этого, и Баки расслабился, как оказалось, зря.
— Я не ослышался, и Стив хотел назвать тебя ваше высочество? — невинно спросил Брок, когда они с Баки устроились в кровати.
Баки замер и открыл рот, чтобы возразить, что ничего он не принц, но не успел сказать и слова.
— Да, лучшей партии для Роджерса и придумать нельзя, — как-то невесело усмехнулся Брок. — Принц, а я-то все думал, откуда манеры, выучка и такое владение оружием. Джеймс, значит…
— Я тебе не врал, — почему-то начал оправдываться Баки, так горько прозвучали слова Брока. — Баки меня называет мама, а Барнс — имя ее рода. А что, я должен был сразу заявить, что я принц, верни меня обратно, злой пират?
— Теперь понятно, чего Стив так отчаянно за мной гнался, — задумчиво сказал Брок. — Я увез не просто его жениха, я целого принца спиздил. Ну что же, ваше высочество…
— Прекрати, Брок, — попросил Баки, беря его за руку и целуя пальцы. — Я прошу тебя, прекрати. Какая разница, теперь, кто я?
Брок вздохнул, а потом посмотрел на Баки с нежной улыбкой и провел пальцами по лицу, словно что-то решая для себя.
— Теперь — никакой, золотце, — сказал он и приник к губам Баки поцелуем.
Этой ночью Брок отдавался Баки как никогда страстно, яростно, но во всем этом Баки чувствовал надрыв, словно руками, губами, членом Баки, всем им Брок пытался вытравить из себя память о бывшем любовнике, который оказался непозволительно близко к нему.
Баки давал Броку все, что тот хотел и даже больше, всего себя, сколько мог, но чувствовал — мало. Брок спрятал лицо у него на груди, обнимая, сжимая до боли, и Баки гладил его по волосам, плечам, спине.
— Все будет хорошо, Брок, — шептал он. — Все будет хорошо.
Но сам Баки не верил в это, потому что появление Стива разбередило раны в душе Брока, тот вновь вспомнил, как любил и был любим. Вспомнил то большое и светлое, что у него было много лет, и что он потерял. Баки боялся, что не сможет заменить Броку Стива, что тот все равно будет вспоминать его, видеть там, где его нет.
— Я люблю тебя, Брок, — тихо-тихо, на грани слышимости шепнул Баки. — Очень-очень люблю.
И Брок ещё сильнее сжал его, давая понять, что услышал, что верит. Он промаялся, вертясь в кровати всю ночь, и уснул тревожным сном только под утро, подгребя Баки под себя так, что тот не смог выбраться из-под него на свою обычную вахту.
Когда Баки появился на палубе, МакКуин хохотнул в кулак, но ничего не сказал. Им дул уверенный фордевинд, и корабль весело скакал на волнах, несясь вперед. Баки было нечего делать, и он поднялся на мостик, заведя разговор с несущим вахту вторым помощником, Сэмюэлем Найалсом, который милостиво разрешил звать его просто Сэм. Баки обсуждал с ним премудрости обращения с секстантом, которые не понял из объяснений Брока, боясь признаться тому в этом и показаться идиотом, когда вновь увидел стоящего на коленях со щеткой в руках Стива.
— Лучше бы он адмирала в трюме запер, чем так, — буркнул себе под нос Сэм, отводя взгляд от картины “Адмирал Стив драит палубу”. — Поговорил бы ты с капитаном, он тебя послушает.
— Ага, как же, — невесело хмыкнул Баки. — И что я ему скажу?
— Не знаю, — пожал плечами Сэм, и они вернулись к секстанту и ориентированию по небесным светилам.
Брок появился на палубе после полудня, какой-то помятый и все равно уставший. На прошедшего мимо него с ведром Стива он даже не покосился взглядом, но Баки увидел напряжение во всей его непринужденной походке. Стив, босой, с закатанными до колена штанами смотрелся странно, совсем не так, как в своей выглаженной безупречной форме на паркете бальной залы, но там, в зале, он казался более неуместным, чем здесь вот в таком виде. Баки поражался несгибаемости характера Стива, который безропотно выполнял все приказания.
— Брок, — тихо позвал Баки, когда они стояли на мостике одни, и Баки вновь держал штурвал, а Брок контролировал, стоя рядом, — тебе не кажется, что хватит?
— Что хватит? — сделал вид, что не понял, Брок.
— Хватит мучить Стива, — охотно пояснил Баки.
— Я его не мучаю, — жестко сказал Брок, — а даю возможность показать свою полезность. Пока он полезен в этом качестве.
Больше Баки не поднимал эту тему, и жизнь вошла в свою колею, как ему казалось, но всегда что-то случается. Три дня стояла идеальная погода с хорошим ветром, и Брок уже был уверен, что они успеют вернуться на Острова до сезона штормов, который в этом году подзадержался, а Баки ломал голову, кто или что могло разломать “Эгиду” на такие мелкие щепки. Баки спрашивал Брока, но тот только пожимал плечами, а спросить самого Стива они не удосужились.
Ветер, почти рвущий паруса, поднялся внезапно, корабль понесло, забросало на усилившихся волнах, но Брок, как влитой, стоял на мостике, смотря вперед. Он казался Баки изваянием, непогрешимым богом, но Стив имел свое мнение.
— Брок! — крикнул он, перекрикивая ветер, но Брок даже головы не повернул. — Капитан! — попробовал еще раз Стив, и тот милостиво обратил на него свой взор. — Прикажи убрать бом-брамсели и брамсели, мачты не выдержат.
— Я в море столько же, сколько и ты, Роджерс, — крикнул ему в ответ Брок. — Думаешь, без тебя не разберусь?
Баки понимал, что теперь Брок не прикажет убрать паруса просто назло Стиву, хотя по взгляду было видно, что возможные последствия своего решения он уже оценил.
Ветер крепчал, и Брок все поглядывал на натянутые верхние паруса, на то, как начали гнуться мачты, и все же приказал убирать брамсели и бом-брамсели, все стаксели и кливера, и рифить фок, грот и марсели. Матросы ринулись исполнять приказание с усиленным рвением, Баки помогал, как мог, забравшись на самый топ фока, совершенно не боясь высоты. Стив тоже полез на ванты, забираясь все выше.
На верхотуре ветер сдувал, держаться было тяжело, мокрые снасти скользили под руками и ногами, некоторые матросы просто боялись лезть на самый верх, и Баки их понимал. Стив неведомым образом оказался рядом с Баки, который никак не мог развязать размокший узел, улыбнулся ему ободряюще, и они вместе справились, убрали парус, увидели, как споро убирают остальные паруса, но все равно они не успели. Порыв ветра дунул в грот, на котором еще стояли паруса, и стеньга, не выдержав нагрузки, сломалась у крепежа, полетела вниз, на палубу, обрывая снасти. Баки посмотрел вниз и увидел непонятно как оказавшегося на палубе Брока, он смотрел вверх, видел, как на него летит кусок мачты, но почему-то ничего не делал, или не мог понять, что ему делать? Баки прыгнул, схватился металлической рукой за ванты и съехал вниз, побежал по немыслимо качающейся, скользкой от соленой воды палубе, но все равно не успел. Брока придавило стеньгой и реем одновременно, накрыло парусом, и Баки нещадно разодрал его, чтобы найти своего капитана. Брок был без сознания, и Баки даже порадовался этому, видя во что превратились его ноги, пострадавшие больше всего. Он схватился за рей, чтобы поднять его, но понял, что не сможет, ему не хватает совсем чуть-чуть, чтобы поднять.