Не найдя себе никакого полезного занятия, Баки вернулся в капитанскую каюту, завалился на кровать и не заметил, как уснул под мерное покачивание палубы.
— Просыпайся, золотце, — вырвал его из сна Брок, и Баки открыл глаза. В каюте было темно, не считая свечи в руках Брока. — У меня для тебя сюрприз.
— Какой? — не понял со сна Баки.
— Пойдем, покажу, — Брок потянул его за руку, и Баки поднялся и позволил увлечь себя в кабинет, где сейчас посреди обстановки стояла здоровенная латунная ванна на львиных лапах, полная горячей воды. — Купайся.
На столе стоял все тот же канделябр с зажженными свечами, рядом с ванной на одном табурете стояло блюдо с фруктами, а на другом лежало мыло и полотенце. Уже знакомая ночная рубашка была небрежно кинута на спинку кресла, рукавом прикрывая корону.
Баки взглянул на Брока вопросительно, и тот поднял руки и обезоруживающе улыбнулся.
— Ухожу-ухожу, раз золотце стесняется, — усмехнулся он, оставляя Баки наедине с вожделенной ванной.
Баки не представлял себе, во что для команды обошлась эта ванна с пресной водой, но был уверен, что очень дорого, и тут же в голову закралась мысль, а чем ему самому за это придется расплачиваться с капитаном. Но он отогнал от себя всякие дурные мысли и быстро скинул грязную опостылевшую одежду, залезая в идеально нагретую воду, словно тут кто-то знал, какую температуру он любит.
Он наслаждался приятно ласкающей его колышащейся из-за качки водой, прикрыв глаза и пощипывая ветку винограда. Просидев в воде, пока та не стала стремительно остывать, Баки быстро вымылся и вытерся отрезом мягкой ткани. Как он понял, ему снова предлагалось надеть ту самую рубашку, но это было лучше, чем его грязная одежда, и он даже с удовольствием натянул на себя эту длиннополую отороченную кружевом жуть.
Брока все не было, и Баки даже успел заскучать, снова разглядывая убранство каюты, пока тот не ввалился с подносом с ужином.
— Ну что, золотце, похорошело? — широко улыбнулся Брок, ставя поднос на стол.
Они поели в молчании. О чем думал Брок, Баки не знал, самого же его снова одолевали мысли, чем он будет расплачиваться за это дорогое удовольствие, но и в этот раз Брок оставил его одного, придя в кровать, когда Баки уже практически заснул. Он него пахло чистотой и вином, и Баки уже морально приготовился к тому, что сейчас с него будут взимать все долги натурой, но Брок только погладил его по живому плечу, от чего Баки весь напрягся, и снова отвернулся. Это было странно, Баки не понимал, чего Броку от него надо, но спрашивать не стал, боясь накликать беду.
На следующее утро Баки снова проснулся один, обнаружив на сундуке завтрак и свежую одежду, которая оказалась ему почти впору. Брок обнаружился в кабинете за столом, стоя над картой и что-то на ней отмечая.
— Если ветер не поменяется, то через два дня будем на островах, — сообщил он Баки, не поднимая головы от карты. — Покажу тебе пиратскую столицу, если захочешь, конечно.
— Захочу, — уверенно ответил Баки, и решился спросить. — Что я тут делаю?
— Услаждаешь мой взор и греешь мою постель, — с уже привычной усмешкой ответил Брок. — Наслаждайся свободой, золотце.
— Какой свободой? Свободой помирать от скуки и ничегонеделанья? — Баки подошел к столу и тоже уставился в карту, в которой ни черта не понимал.
— И чем же мне занять золотце? — посмотрел на него Брок с лукавым прищуром.
Баки смотрел на него и никак не мог понять, почему этому человеку приписывали адскую жестокость, потому что ну не мог Брок быть таким, каким его описывали слухи. Баки просто не верил, что настолько, как гласила молва, жестокие люди, вырезающие целые суда под корень, могут так улыбаться, так лукаво смотреть, наливать ванну пресной воды в открытом море и не просить ничего взамен.
— Хоть чем-нибудь, а то я умру со скуки, — признался Баки. Он уже не боялся Брока, тот просто не давал повода.
— Хоть чем-нибудь, говоришь, — почесал Брок небритую щеку и развернул карту звездного неба, придавив ее золотым слитком. — Вот, изучай. Вечером проверю.
Баки воззрился на Брока несколько непонимающе, а потом уставился в карту, на которой на тёмно-синем фоне белели состоящие из крупных и мелких точек, и чёрточек замысловатые фигуры, искусно подписанные каким-то мастером. Карта была столь точна, что в ней чувствовалась рука мага-начертателя. На “Гидре” вообще все было так или иначе пронизано магией, что говорило о Броке как об очень удачливом пирате, потому что магия стоила баснословных денег.
— Начни с нее, — предложил Брок, ткнув пальцем в очень большую точку. — Полярная звезда. Точка отсчёта и путеводная нить для каждого моряка. А когда стемнеет, я тебе покажу ее на небе.
Это прозвучало странно, словно его позвали на свидание, и Баки тряхнул головой, отгоняя странные мысли, в которых ему хотелось, чтобы этот благородный пират действительно ухаживал бы за ним, как не успел несколько чопорный Стив. Баки верил, что его несостоявшийся супруг мог стать бы ему прекрасным мужем, и он даже готов был согласиться на свадьбу, если Стив ещё будет в ней заинтересован, когда спасет его из лап кровожадного пирата. А сам пират, Брок, на поверку оказался приятным образованным мужчиной, легким, насмешливым, склонным к широким жестам.
Брок вышел, уйдя куда-то по своим капитанским делам, а Баки так и стоял, склонившись над картой звёздного неба, глядя на Полярную звезду. Он завороженно провел пальцем по карте, обводя чуть выпуклые линии и точки, читая названия созвездий и действительно стараясь их запомнить. Периодически Баки скатывался на мысли о том, а стал бы Стив предлагать ему изучение чего-то такого же исключительно морского, что может развлечь, но вряд ли когда-нибудь пригодится сухопутному принцу. Он думал о Броке, который обряжал его на ночь в жуткую ночнушку и спал, даже не пытаясь покуситься на него, словно эта пародия на одежду отбивала у него всякое желание касаться Баки, а может быть, ему просто не нравились мужчины, хотя в этом Баки сомневался.
Он до самого вечера пытался действительно запомнить хоть что-то, мечась мыслями между двумя мужчинами, которые оба были ему интересны и симпатичны, но о которых он ничего толком не знал.
Замучившись и, казалось, ничего не запомнив в скопище созвездий, Баки плюхнулся в кресло Брока и прикрыл глаза. Ему надо было отдохнуть и перестать думать вообще. Баки посидел немного, раздумывая, на кой черт ему вообще дались эти созвездия, но потом, словно наяву, он услышал насмешливый голос Брока, который говорит, что у него был целый день, а он не смог запомнить ничего, и добрая усмешка становится обидной насмешкой, а насмехаться над собой Баки себе не позволял никому. В итоге он, отринув все лишнее, снова углубился в испещренную точками, черточками и названиями карту, собираясь запомнить как можно больше. И он действительно увлекся, вчитываясь в поэтичные названия, вновь и вновь водя пальцами по шершавым линиям, даже узнавая некоторые созвездия, которые он часто видел дома.
Ужин ему принес матрос, на которого Баки даже внимания не обратил, он так увлекся, что и на ужин тоже не обратил внимания, пока в каюту не ввалился Брок, уселся на табурет напротив Баки и переставил поднос с едой прямо на карту.
— Твое рвение похвально, золотце, — сказал он, — но есть надо.
— А ты? — спросил Баки. Его начинало раздражать, что Брок звал его золотце, но Баки умел скрывать свое раздражение, и сейчас не считал нужным устраивать конфликт на пустом месте. Тем более что Брок звал его так только наедине.
— Я уже поел, было что обсудить со старпомом, — отмахнулся он, и Баки принялся за еду.
— Почему ты стал пиратом? — спросил Баки, потому что Брок никак не вязался у него с разбойником с большой дороги, или как это там называлось у моряков.
— Это долгая и скучная история, золотце, — вздохнул было Брок, но быстро взял себя в руки.