Баки догнал его в несколько размашистых движений, застонал протяжно, долго, изливаясь в Брока, и упал на него, накрывая собой.
Он лежал на Броке, уже выскользнув из него, чувствуя, как тот перебирает его влажные волосы, нежно гладит по спине, и ни о чем не думал. Ему было действительно хорошо, не только так, как бывает хорошо от жаркого секса, ему было легко и светло от того, что ему доверились, открылись. Баки чувствовал, как что-то внутри него плавится, растворяясь в Броке, пока не настолько, чтобы страдать по нему всю жизнь, если он высадит его в ближайшем порту, но настолько, чтобы помнить и сравнивать.
Баки почти заснул, нежась под ласковыми прикосновениями, когда Брок аккуратно столкнул его с себя и вышел, не одеваясь. Баки встрепенулся, не понимая, куда тот решил пойти в ненастье, которое бушевало за окном, но понял, что дождь почти кончился.
— Ванну, — гаркнул Брок и хлопнул дверью каюты. Он вернулся к Баки и, забравшись в кровать, накрыл их одеялом, потому что становилось прохладно, хотя Брок был горячим, как печка.
— А пресная вода не кончится? — спросил Баки, устраивая голову на плече Брока, укладываясь в его сильных объятиях. На самом деле, ему было все равно, сколько на ванну нужно воды, он просто поражался, что Брок тратит на него эту драгоценность.
— Не забивай себе этим голову, — отмахнулся Брок, целуя его в макушку. — Для тебя на этом корабле будет все, что пожелаешь.
— Так уж и все, — улыбнулся Баки, не представляя, о чем бы таком попросить, чего вообще не могло быть на корабле в принципе.
— Если этого нет здесь сейчас, я для тебя это достану. Хоть украду, хоть куплю, — серьезно пообещал Брок, поглаживая Баки по живому плечу. — Расскажешь, как ты приобрел свою волшебную руку.
— Обвал в горах, — только и сказал Баки. Он не любил об этом вспоминать, а рассказывать тем более. — Повезло, что жив остался. Какие у тебя дальнейшие планы? — перевел он тему.
— Доберемся до пиратской столицы, пополним запасы и рванем на мой остров на недельку-другую, — охотно ответил Брок. — Надо дать команде отдых. А потом снова в море.
— А тебе не надоедает постоянно жить в море, вдали от берега? — спросил Баки, потому что совершенно не понимал Брока, да и вообще людей, которые большую часть времени проводят вдали от суши.
— Море — мой дом, — ответил ему Брок. — На суше я как не живу. Словно впадаю в анабиоз, не могу ничего понять, уследить за всем. На корабле все ясно и понятно, я всегда знаю, что делать в той или иной ситуации. Могу подавить бунт, если надо. Но, самое главное, я всегда знаю, куда иду. А на суше я превращаюсь в жиреющую свинью, которая понятия не имеет, что она хочет, и что ей делать. Вот так вот, золотце. Жизнь моряка только в море.
— А как же остальная команда, вдруг кто-то из них хочет подольше побыть на суше, обзавестись женой, семьей? — не унимался Баки, пытаясь понять морскую романтику.
— Если у моряка есть семья, ему есть, куда возвращаться, к кому стремиться, куда держать курс, несмотря на непогоду, — вздохнул Брок, а в голос вплелись мечтательность и сожаление одновременно. — У пирата не может быть семьи, золотце. Его семья — это его команда.
Баки тихо вздохнул, крепче обнимая Брока, словно это могло сделать их ближе друг к другу, засыпать ту пропасть, что лежала между ними.
— А у тебя была семья? — зачем-то спросил Баки. Он не понимал, откуда, но чувствовал, что там, за кормой, осталось что-то действительно дорогое Броку, что-то, или кто-то такой, кого бы он не променял ни на какие сокровища мира, но почему-то оставил.
— Нет, — жестче, чем требовалось, ответил Брок. — Я ничего не оставил там.
— Ванна готова, капитан, — постучались к ним в дверь.
— Пойдем купаться, золотце? — мягко спросил Брок, когда Баки уже пригрелся и почти заснул, но встрепенулся, поднимая голову.
— Пойдем, — ответил он, вставая.
Они вдвоем поместились в ванну впритык, но поместились. Уселись друг напротив друга в горячей воде, Брок схватил Баки за щиколотку и положил его ногу себе на плечо, поглаживая икру.
— А ты, золотце, что толкнуло тебя на приключения? — весело прищурился Брок, но было видно, что ему интересно знать, что толкнуло Баки в объятия дороги.
— Меня хотели выдать замуж, — честно ответил он, потому что приличную историю, какого хрена он мотается по свету, придумать не удалось. Да он и не придумывал ничего, уверенный, что спрашивать его не будут.
— И что, — Брок усмехнулся, но как-то не очень весело, а потом засмеялся, — тебя хотели отдать косому-кривому старику, что ты подался в бега?
— Да нет, — пожал плечами Баки. Он подумал о Стиве, который сейчас несется под всеми парусами, догоняя “Гидру”.
— Тогда чего сбежал? Партия была невыгодная? — продолжал посмеиваться Брок.
— Отстань, а? — улыбнулся Баки, потому что говорить о том, что сбежал от понравившегося ему мужика не хотелось.
— Ладно-ладно золотце, — поднял руки вверх в Брок, — не буду тебя мучить.
— Почему ты постоянно называешь меня золотцем? — спросил Баки. — У меня имя есть.
— А оно настоящее? — изогнул бровь Брок. — Больше на кличку похоже.
— Настоящее, — притворно обиделся Баки, легонько пнув Брока в плечо, тот удержал его ногу и с силой провел по стопе большим пальцем.
— Но ты же и правда золотце, — снова засмеялся Брок, поцеловав Баки в свод стопы, и тот дернулся от щекотки.
— Перестань, — хихикнул он.
— Иди ко мне, — предложил Брок, потянув к Баки руки.
Баки был не против, но пока он пересаживался, почему-то решив не вставать, они, весело смеясь, чуть не расплескали полванны. Наконец, Баки устроился между ног Брока, откинувшись спиной ему на грудь. Брок обнял его, нежно поглаживая пальцами по груди и целуя в шею. Баки развернулся вполоборота и поймал его губы своими, утягивая в сладкий нежный поцелуй.
Брок взял губку и, намылив ее, начал намывать смеющегося Баки. Потом вымылся сам, и они снова устроились в постели.
— Мне надеть это кружевное безумие? — спросил Баки, беря в руки ночнушку.
— Лучше выброси ее за борт, — предложил Брок, отбирая у Баки ночнушку и кидая ее в угол каюты. — Иди ко мне, золотце.
Брок похлопал по кровати рядом с собой, и Баки нырнул к нему, прижимаясь всем телом и устраивая голову на плече. Ему было хорошо и легко, как никогда беззаботно и странно правильно, словно именно этого он ждал всю свою жизнь. Он перевернулся на бок, закинув на Брока руку и ногу, и уснул.
Проснулся он от того, что его безбожно мотало по кровати, за окном страшно грохотали и сверкало, а Брока не было рядом. Баки никогда не боялся грозы, но сейчас, когда в борт били беспощадные яростные волны, а с неба лило, как из пробитого ведра, он испугался, потому что никогда не видел настоящего шторма. В каюте было прохладно, и Баки, завернувшись в одеяло, пытался просто усидеть на кровати, потому что спать в такой обстановке было категорически невозможно. Он хотел выйти на палубу, наплевав на дождь, найти Брока, потому что без него сейчас было одиноко и страшно, но понимал, что при такой качке не сделает и пары шагов по скользкой палубе. Он чувствовал себя маленьким мальчиком, и это страшно злило, раздражала собственная беспомощность, но все, что Баки мог сделать — это сидеть и ждать.
Брок вернулся под утро, когда шторм утих, снова весь мокрый от дождя и волн, вымотанный так, что еле стоял на ногах. Он тяжело сел на сундук и потянул с себя мокрую одежду, Баки видел, что тот не в силах даже стащить ее с себя, поэтому он поднялся и стал помогать Броку раздеться. Мокрая одежда с противным чавканьем падала на пол, от нее по полу ручейками растекалась вода.
— Спасибо, золотце, — тихо сказал Брок, когда Баки, раздев его, потянул за собой в кровать.