— Что-то никого из них я здесь не вижу.
— Логично. Я тоже. Аборигены, вместо того, чтобы жевать приевшиеся им ещё дома овощи, рванули пробовать деликатесы с прародины. Так что здесь только наши, пробуют экзотическую кухню и наслаждаются относительным уединением.
— Я вижу, ты тоже уже начал разделять на «наши» и «не наши», — хмыкнула я, вспомнив свой собственный опыт общения с внеземлянами. Нет, Джаред Карсон был вполне ничего себе дядя, но вот моя так называемая секретарша… Мда.
— При более тесном общении, — Мика снова помрачнел, — разница становится такой, что её не хочешь, а заметишь. Ты себе даже представить не можешь, что сегодня у нас творилось в клинике! Оборудование толком не распаковано, а что распаковано, то не настроено, специалисты друг с другом не знакомы, не говоря уж о том, чтобы выяснить квалификацию друг друга, больные уже начинают поступать, а тут ещё куча какого-то непонятного народа под ногами болтается. Какие-то технички и санитарки обоего пола, которые пытаются выполнять абсолютно бесполезную работу, которой их обучили и тем самым ещё больше мешают врачам.
— Подожди, какие больные? — выловила я из его рассказа непонятное. — Я не слышала, чтобы на станции случилась какая-то серьёзная авария, чтобы загрузить вас работой.
— Это не наши. Это с Лидры и Эгрегора. Ещё в ближайшее время с Непры партия ожидается.
— Откуда?! Станция же ещё не работает!
— А попробуй это объяснить людям, которые чуть ли не за полгода записывались в очередь, чтобы попасть в наш медцентр. У кого-то такие проблемы, которые силами местных специалистов не решить, кому-то элементарно диагноз поставить не могут, для чего-то на планетах оборудования подходящего нет. А тут, считай под боком, появляются блага цивилизации, до которых не нужно добираться несколько месяцев! Большинство мы короткой дорогой будем переправлять на Землю, но хотя бы всех по первому разу осмотреть и дать предварительное заключение мы должны. Так что у нас там сегодня наблюдался локальный конец света.
Он неопределённо мотнул головой в сторону окна, я вслед за ним вгляделась в прозрачную даль. Да, после такого трудового дня я бы тоже медитировала на пейзаж.
— Это там ты сейчас работаешь?
— Угу. Вон то трёхэтажное здание палевого цвета. Одно из немногих полностью готовое к эксплуатации. И хорошо, что я не заведую этим бедламом: отработал свою смену — ушёл. И пусть кто-нибудь другой думает, как в таких условиях можно организовать нормальную работу.
Я помрачнела. Мне такие перспективы не светят, потому что помощницу выделили мне лично. Настал мой черёд жаловаться.
— Знаешь, — Мика откинулся на спинку стула, — если твоя проблема заключается только в том, чтобы занять помощницу чем-нибудь отдалённо полезным, чтобы она тебе хотя бы не мешала, у меня есть идея.
— Излагай, — я заинтересованно приподняла голову.
— Поручи ей сбор информации по расам, которые ожидаешь увидеть здесь в первую очередь, но закрой доступ к ксенологической литературе. Может и выловит что полезное из общего потока данных. Кто знает?
— Да? — усомнилась я. Вообще-то так называемые общедоступные источники содержат такое количество небылиц… — На первое время, может, сойдёт, а там что-нибудь ещё придумается.
Проблемы. Как там говорил Отшельник: «Нужно карабкаться вверх, чтобы не начать скатываться вниз», или что-то в этом роде. Да уж, попытаться руководить действиями хотя бы одного человека — совершенно новый для меня опыт. Ух, как же не хватает старого ящера, с его философским взглядом на всё подряд, пообщавшись с которым, жить становится намного проще.
— А как там Ненни-Ро, она же должна отвечать за эту станцию от солеран? — продолжила я свои рассуждения вслух.
— Судя по всему, уже на месте, — ответил Мика и, снова развернувшись к окну, указал куда-то в направлении центра рекреации. — Пока ещё не воссоздан рельеф, вход в её жилище отлично просматривается из окна приёмного покоя.
— И как, наплыва паломников и любопытствующих не наблюдается? — поинтересовалась я, прикинув, что сама бы не отказалась пообщаться с чешуйчатой подружкой. И заодно, устроить разнос за эксперименты над здоровьем и психикой моего Мика, который после воскурения травки для улучшения памяти не один день отходил, а от любых лекарств, кроме холодного компресса на лоб отказывался. До сих пор у меня не было случая выразить драконихе своё «фе».