— Нет. — В ее голосе послышался страх, и она сжалась, пожалев, что его лицо в тени и она не может разглядеть выражения его глаз. — Я просто пошутила.
— Пошутили? — Его голос стал мягким, намекающим. — Ну хорошо, пошутили или нет, это может означать только одно — вы хотите там быть. Итак, — в его голосе послышалось предвкушение, — мы вам дадим попробовать, что такое быть одной из моих подружек. — Он наклонился к ней.
— Я выхожу замуж за Айвора! — закричала она, отворачиваясь от его губ. — Я выхожу…
Он сказал сквозь зубы:
— Что-то я не слышал, чтобы вы говорили об этом Рику Уэлшу на балу у моего отца, когда он делал с вами это… и это… и это!
Эллис поцеловал ее. К своему ужасу, Клеон обнаружила, что не в силах сопротивляться его требовательному, опытному поцелую, в котором было также что-то оскорбительное. Спустя несколько минут она почувствовала, что уже без принуждения уступает ему и что не может больше выносить его настойчивости. Она полностью подчинилась его воле, и он мог бы сейчас сделать с ней все что захочет.
Но неожиданно он остановился и поднял голову. В темноте не было видно его лица. Резким голосом Эллис вымолвил:
— В следующий раз, милая, когда вы подпустите к себе кого-нибудь так же близко, и это окажется не ваш муж, будет совершенно бесполезно умолять его остановиться только потому, что вы собираетесь замуж за какого-то там Айвора.
Он наконец отомстил ей за то, что случилось в ту ночь на балу.
Глава 9
Клеон ничего не приготовила к своему выступлению на заседании правления. Она была слишком утомлена, расставшись с Эллисом, чтобы браться за бумагу и карандаш, и надеялась, что, может быть, утром не будет ничего важного и она успеет записать несколько мыслей, перед тем как предстать перед власть предержащими.
Ее позвали раньше, чем она ожидала.
— Не будете ли вы так добры спуститься в зал правления, мисс Эстон, — произнесла секретарша Эллиса, добавив дружеским шепотом: — Ни пуха ни пера!
Здесь присутствовали джентльмены, которых следовало бы назвать «почтенными», других можно было считать молодыми. Некоторые, уставившиеся на нее сквозь очки, выглядели внушительно, другие — великодушными, добрыми дедушками. Казалось, что здесь сотни мужчин, хотя на самом деле их было не больше двадцати.
Глаза Клеон беспокойно блуждали по лицам, пока удивленно не задержались на единственной здесь женщине. По поведению и внешнему виду женщина была олицетворением материнской любви, но во всем остальном выглядела устрашающе, как древняя неприступная крепость. По соседству сидела девушка, может быть чуть старше Клеон, выглядевшая веселой и оживленной и, по сравнению со всеми остальными, — невероятно современной. «Она поддержит меня», — сказала себе Клеон, цепляясь дрожащими пальцами за любую соломинку надежды.
Однако на самом деле все, что делала эта веселая молодая женщина в течение всего допроса Клеон, сводилось только к ободряющей улыбке и невмешательству.
— Мисс Эстон! — Отрывистая интонация исполнительного директора была выговором за ее невнимание.
Клеон встала. Момент, которого она так ждала, наступил.
Пока она стояла, пытаясь привести свой мозг в рабочее состояние, дама, выглядевшая обманчиво-матерински, посмотрела на нее подозрительно, даже испуганно, как будто Клеон страдала ужасной болезнью под названием «молодость».
«Ничего, — как бы ликовали ее глаза, — время вылечит ее от этого, как и всех нас!»
«Плохая защита от представительницы моего пола», — подумала Клеон.
Она отыскала лицо Эллиса, надеясь увидеть ободрение и поддержку, но выражение его глаз, величественно смотревших на нее с места во главе стола, было пугающе-пустым и официальным.
Глядя в глаза Эллиса, она могла думать лишь о том, что произошло между ними в темноте машины, и от этих мыслей ей захотелось спрятаться под стол и свернуться в клубок.
Эллис скрестил руки и произнес своим четким начальственным тоном:
— Может, вы начнете, мисс Эстон?
«Начну что? — хотелось спросить Клеон. — Я что, должна начать с нуля? Никаких наводящих вопросов, никакого руководства, брошена в воду и если не выплыву, то буду виновата сама?» Заметки дрожали в ее руке, и Клеон пришло в голову, что они так смяты, что ими невозможно воспользоваться, поэтому она выпрямила пальцы, и листки порхнули на пол.
Дружелюбный джентльмен рядом с Клеон нырнул под стол и один за другим поднял разлетевшиеся листки. Дама плотного сложения, которая теперь выглядела так же по-матерински, как тюремная надзирательница, бросила злобный взгляд.
— Начинайте, мисс Эстон, — снова сказал Эллис, теперь в его голосе слышалось нетерпение.
И мисс Эстон начала таким смущенным и робким голосом, что кое-кто из джентльменов приложил руки к ушам, чтобы лучше слышать.
— Говорите громче, мисс Эстон, — приказала тюремная надзирательница, и Клеон так повысила голос, что его звучание изумило даже ее саму.
— Я прошу, — бросилась она в омут, уставившись в свои смятые заметки, — предоставить мне больше свободы в определении внешнего вида, стиля и содержания журнала «Салон». Мне также хотелось бы изменить его название. — По комнате пронесся гул, похожий на жужжание роя сердитых пчел. Клеон пришло в голову взглянуть на Франциза, но она с облегчением обнаружила, что тот отсутствует. — Мои коллеги и я, — продолжала она голосом, набирающим силу и убедительность, — считаем, что «Разговор о моде» больше соответствовало бы духу времени, и это помогло бы создать новый имидж, за который мы боремся. — Аудитория оставалась безучастной. Она должна была как-то расшевелить ее. — Мода, — сказала Клеон, подходя к предмету с другой точки зрения и надеясь, что бомба, брошенная ею, взорвется, — должна отражать время. — Она осмотрелась — ни малейшего намека на реакцию по поводу ее слов. Клеон усилила нападение: — По моему мнению, кутюрье принадлежат ушедшим временам, миру очарования и романтики — даже эти два слова родом из прошлого. — Это был явно камень в огород кое-кого из слушателей. — Кутюрье, — настаивала Клеон, — теперь уже часть истории. — Люди вокруг нее были близки к шоку. Наконец-то ей удалось пробудить их к жизни. — Кутюрье, — развивала она свою образную экспансию, — напоминают мне те богатые парки, прилегающие к домам, в которых публике позволяется гулять, но владеть — никогда. Точно так же вы можете смотреть на прекрасные вещи «от кутюр», даже потрогать, если вам повезет, но иметь? Никогда, пусть даже вы и приблизились к миллионному состоянию, которое для большинства из нас недостижимо.
Нервный смешок пробежал среди собравшихся, потом раздался вкрадчивый голос Эллиса:
— Не хотите ли вы сказать, мисс Эстон, что кутюрье всего лишь мечта?
— Я считаю, да… — ответила Клеон насторожившись. Куда он клонит?
— И вы хотите лишить людей мечты? — Она была изумлена и не скрывала этого. Эллис продолжал: — Насколько я понимаю, мечта — необходимая часть жизни. Даже психологи утверждают это. Вы с этим согласны?
— Я думаю, что да…
— Например, для женщины, обремененной заботами домохозяйки, матери маленьких горластых детей, прекрасное платье — это мечта, не так ли?
Самодовольный тон Эллиса вырвал крик из самой глубины сердца Клеон:
— Какая польза от мечты, если она недосягаема? Она может только мучить и под конец даже свести с ума.
До нее дошло, что на самом деле она говорит Не об одежде «от кутюр». Все дело было в ее тайной мечте об Эллисе!
Сердце Клеон гулко билось, но это не остановило потока слов. Брови исполнительного директора поползли вверх.
— Женщины, о которых вы говорите, которых бы я хотела видеть читательницами журнала, — если они увидят на его страницах платье «от кутюр», а потом его цену, невероятную цену, — они с отвращением швырнут журнал через всю комнату, почувствовав себя обманутыми. Затем они пойдут в ближайший универмаг и купят платье с вешалки. Возможно, оно прослужит всего сезон, и будет выброшено. На следующий сезон из-за того, что мода сегодня так переменчива, они купят другое платье. И так они будут идти в ногу с модой. Вы можете тешить себя мечтой, мистер Ферс! — воскликнула Клеон, ловя его взгляд и моргая от влаги, неожиданно скопившейся под веками. — Для меня они бесполезны.