После напоминания она суетливо повздыхала, удалилась на свой склад, где долго хлопала дверцами каких-то шкафов и что-то недовольно бормотала, затем вынесла мне куртку. Добротную такую брезентовую куртку с воротником из искусственного меха на манер тех, что у нас офицеры-танкисты раньше носили. Только у них была синяя, а тут защитного цвета, и воротник серый как ушанка.
— Вот, держи, английская, — пояснила она. — Для танкистов. А плащей нет, это Пал Демьяныч че-та попутал. И вот шлемы есть, все как в аттестате, — добавила она, выкладывая ребристый матерчатый танковый шлем темно-серого цвета. — Белья не выдаем, мало, на базаре сам покупай. Да оно там и лучше.
За плащ я решил не воевать, куртка мне тоже понравилась. А то, что с одеждой проблемы будут, я уже усвоил, так что любому запасу был рад. Разве что насчет зимнего поинтересовался, на что получил ответ:
— Рано еще, через пару недель выдавать начну.
Потом со склада вещевого отправился в оружейный, который так и назывался тут, а вовсе не склад РАВ, чтобы узнать, что оружие на меня запишут, но выдадут после того, как на меня будут оформлены все документы, и как я сдам норматив по стрельбе.
— А иначе хрен тебе, — емко сказал из-за решетки немолодой мрачный дядька с черными усами, командовавший складом. — Будешь учится сперва.
— А где сдавать?
— На стрельбище. Это здесь, но уже темно, завтра отстреляешься. И сборку-разборку сдавать тоже будешь. Так что наставления учи, я тебе их тоже выдам. Стой здесь.
— Стою.
Дядька направился в склад, откуда и вынес нечто, меня удивившее. Я ожидал такого-же ППШ, как у Федьки-Теодора, или СКС как у солдат, но мужик выложил на столешницу недлинную винтовку с торчащим вперед стволом без пламегасителя и с не слишком широким магазином, который он присоединил прямо у меня на глазах.
— Карабин Эм-Один, американский, — прокомментировал он, — Никто их не хочет, но ты, как новичок, получишь. Все равно ничего другого нет.
— А чего не хотят?
— Патрон слабоват для карабина, эскаэс его как бог черепаху кроет, — пояснил мужик, — А пэпэша очередями шьет. Но ты не боись, на самом деле нормальный карабин, очень легкий, прямо игрушка, стреляет метко. И кстати, тут эскаэс таким как раз с него сделали, приказом наркома вооружений. Тоже магазин на пятнадцать, отъемный, тоже самозаряд. По проекту на десять патронов был, из обоймы, а как по ленд-лизу от американов эти карабины пошли, так приказали переработать.
— А вы чего, местный?
Это я, задумавшись, сморозил глупость. Но мужик не удивился, видать, на новичка поправку сделал, и сказал:
— Тут местных нет, мы сюда с приятелем пять лет назад попали, когда проводку в гараже чинили. Здесь людей нет, а бумаг выше головы. Вот и почитал приказы.
— Ага, понял…
— Револьвер еще получи, — добавил он, выкладывая на стол "наган".
— Это ленд-лиз? — удивился я.
— Нет, но других нет. Сейчас нет, — пояснил он, когда заметил мой взгляд, направленный на его кобуру.
Вне всяких сомнений, там покоился "кольт 1911", рукоятку ни с чем другим не перепутаешь.
— Девять миллиметров…
Тут я поразился малость,
— Шесть патронов…
Удивление окрепло,
— Гильза с дульцем…
Я понимающе кивнул,
— Барабан, понятное дело, не откидной, — подвел он итог описательной части.
— Ага.
Ну, наган как наган, разве что в калибре миллиметров больше, в барабане патронов меньше, ну и вид чуток отличается. В рукоятке что-то, долы… да и все, пожалуй. А так вполне обычный наган.
— Кобура дерьмо, или переделывай, или на рыке купи, умельцы уже делают, — добавил мужик. — Ленд-лизовские хорошие, особенно если крышку на ремешок заменить, но под наган они никак.
— Понял, — кивнул я, затем спросил: — А с патронами чего?
— А на хрена они тебе сейчас? Я же все равно ствола тебе не выдам. Гуляй так покуда. Один просто не шляйся по темноте и к людям держись поближе. Заодно слушай побольше, чтобы не схарчил кто, или не вселился. И все будет как надо, не менжуйся. Противогаз можешь взять. Хочешь — носи, а хочешь — сумку от него пользуй, он тебе по должности положен.
— Ага, спасибо, — засмеялся я, принимая дар в зеленой брезентовой сумке.
К Березаеву попал уже после окончания рабочего дня, он специально меня дожидался. Сидел в полутьме, разгоняемой керосинкой, попыхивал трубкой, задымив кабинет так, что я чуть не закашлялся. Какой-то ядреный у него табак, как кислотой по обонянию.
— Закончил? — спросил он у меня, начиная убирать бумаги со стола.
— Ага, вроде всех обошел, — ответил я, демонстрируя тюк с одеждой.
— Ну и молодец. Тогда держи направление в общежитие. Улица Засулич, дом четырнадцать, в бывшем здании музыкальной школы.
Приняв от него серую бумажку с кривовато отпечатанным текстом, я уточнил:
— А добираться как туда? Я пока ориентируюсь так себе, то есть вовсе никак.
— Пешком не надо уже, темнеет, — указал он черенком трубки на окно. — Так успеешь до заката, в принципе, но если заплутаешь… На «пепелаце» езжай.
— На чем?
— Автобус, развозит сотрудников…, - он глянул на часы. — Через двадцать одну минуту пойдет, как раз по двум адресам, ну и ты с попутчиками. А там сразу к коменданту с направлением, понял?
— А он еще работает? — спросил я, тоже посмотрев на часы, но уже с сомнением.
— Не работает — так дежурный за него. У нас везде дежурные, жизнь такая.
На сем наша беседа и закончилась. Пристроив тюк с одеждой на подоконник в вестибюле, я стоял у серьезно зарешеченного окна возле компании из нескольких молодых мужиков, немилосердно куривших, и глядел на улицу через запотевающее стекло. Попутно отметил, что мужики сплошь вооруженные, кто с кобурой, а кто и с чем побольше. У кого ППШ, к виду которых мне никак не получалось привыкнуть, а у кого американские карабины вроде того, что мне только что почти выдали.
Болтали они о чем-то веселом, много смеялись, запуганными или прибитыми жизнью не выглядели, так что я решил, что если бред у меня не закончится, то я здесь тоже как-нибудь проживу. Пока дорогу назад не найду.
— О, "пепелац"! — сказал один из мужиков, и вся компания потянулась к выходу.
Ну и я за ними, подхватив вещмешок и узел.
"Пепелацем" оказался довольно дряхлого вида трехосный грузовик ЗиС, громыхающий и одновременно с тем чихающий двигателем, у которого вместо обычного бортового кузова стояло что-то вроде автобусного салона. Дверь со скрежетом распахнулась, сидевший за рулем мужик в замасленном комбинезоне крикнул:
— Можно садиться. Говори, кому куда.
Остановок оказалось всего две, как Березаев и обещал, "Жилой городок" и «Общага». Водила покивал, и когда все уселись на жесткие дощатые лавки с такими же жесткими спинками, тронул свой «пепелац» с места. Тот заныл натужно, завонял выхлопными, но достаточно бодро покатил по улицам.
— Новенький? — спросил меня усевшийся рядом со мной парень, высокий, худой, но плечистый и жилистый.
— Ага, сегодня провалился.
— Не повезло, — усмехнулся он, — А я уже четвертый год здесь. Откуда сам?
— Из Москвы, если ты про город.
— Про город, — подтвердил он. — Со слоями реальности тут разбираться бесполезно, с ними все очень сложно. Как сюда?
— В сарае закрыло.
— А я у любовницы в доме в шкафу от мужа спрятался, прям как анекдоте, — усмехнулся тот. — Как представлю лидкину морду после того, как мужика своего спровадила, а я куда-то исчез, так до сих пор смех разбирает.
— В портках хоть был? — засмеялся и я.
— Ага, в мужниных. Я их с перепугу в руки с вешалки схватил. А кроме порток ничего и не было. И выкинуло среди зимы.
— И как ты? — удивился я.
— А меня прямо в городе выкинуло, в пустом доме возле самого периметра. Повезло. Паша меня зовут, Павел в смысле.