Поскольку за полтора тысячелетия внецерковного существования монофизитства было немало попыток и диалога, и унии с ним, можно сопоставить аргументацию сегодняшних униатов с доводами униатов эпохи Вселенских Соборов и, соответственно, посмотреть, какова была реакция Святых отцов на исповедания веры типа Шамбезийского.
Ссылка на "непостижимость Божественной тайны" как предлог для прекращения богословской полемики встречается уже в эдикте императора Конста (648 г.). Однако такого рода запреты ничего не дают: богословие, как и любая другая человеческая мысль, естественно стремится к максимальной возможной ясности. Слишком раннее бегство в область "божественного мрака" - это прием, который использовался и варлаамитами, когда они видели превосходство православной аргументации св. Григория Паламы.
Именно за отказ принять униональный императорский проект пострадал преп. Максим Исповедник. Характерно, что на суде патриции начали осыпать его ругательствами и хвалились своим православием: "Ты считаешь нас еретиками, но знай, что мы более тебя православные: мы признаем во Христе Божественную и человеческую волю". "Если вы веруете, - заметил на это Максим, - как учит Церковь, зачем вынуждаете меня принять "Типос", который уничтожает эту веру?" - "Не уничтожает, вскричали патриции, а только заставляет молчать о спорных выражениях ради мира Церкви... Идем, вместе выслушаем Литургию и причастимся"5.
Человек, несомненно более достойный чем мы, или чем проф. Заболотский, мыслитель, которого можно назвать величайшим богословским гением за всю историю Православия, предпочел, чтобы ему отрезали язык и отрубили руку - но не причастился с иерархами, искавшими общения с монофизитами.
Каковы были у него богословские основания для столь решительного отказа - напомним чуть позже. Но прежде перехода к рассмотрению догматической стороны дела, хотелось бы обратить внимание на то, что принятие Шамбезийской унии по сути означает деканонизацию наших святых и мучеников, пострадавших от монофизитов. Не за истину, оказывается, страдали они, но от православных же приняли мученический венец... Они просто запутались в терминах. Св. Протерий, поставленный Халкидонским Собором на кафедру Александрии, был растерзан монофизитской толпой, натравленной на него одним из реабилитированных в Шамбези "отцов" (Тимофеем Элуром) - а дело, оказывается, все было в том, что он слишком настаивал на своих терминах. Св. Мартин Исповедник, несколько лет страдавший в константинопольских тюрьмах, сказал посланному к нему монофелитскому чиновнику: "Да сделайте же со мной наконец то, что вы говорили, изрубите меня в куски, только знайте, что с Константинопольской церковью я в общении не буду!6. "Культурки не хватило" ему что ли? За недомыслие, за отсутствие культурологической широты взглядов пострадали мученики, за нежелание выйти за рамки "эллинско-римского менталитета" - но не за Православие. Да ведь, пожалуй, их надо вдобавок и анафемой наградить - за "ересь филетизма" и "националистическую ограниченность"...
Церковное богословие и жизнь - единый и сложный организм. Изменение одной части богословского синтеза неизбежно влечет за собою мутацию всего церковного целого. Деканонизация мучеников - не слишком ли большая плата за угождение синкретическому "духу века сего"? "Мученики - семя Церкви". Митрополит Питирим, вместе с проф. Заболотским подписавший окончательную унию в Шамбези в 1993 г., в свое время отрекался от новомучеников российских: "это не за веру, за политику". Теперь в "политические" будут занесены еще сотни мучеников, пострадавших от еретичествующих властей на Востоке.
Здесь есть над чем подумать. Ведь мы знаем, что мученичество и исповедничество за Христа - это не просто терпение за идею (терпеть приходится и находящимся вне Церкви), а дар Святаго Духа - "Им же мученицы страдальчествы венчаются и пророцы зрят" (степенны, глас 2). Значит, мученики и исповедники, пострадавшие от монофизитов, не имели такого дара - ведь они, выходит, страдали не за Христа, а за терминологию, за собственную "негибкость".
Одна деканонизация уже свершилась: православная сторона согласилась с монофизитами в том, что св. Феодорит Кирский еретик-"криптонесторианин". Да, в современном календаре Русской церкви нет памяти блаж. Феодорита. Несомненно и то, что к числу тех великих Отцов, чье учение признано Церковью абсолютно непогрешимым (как свв. Василия Великого или Григория Богослова), он не принадлежал. Но и рассуждения (встречающиеся в русских работах дореволюционной школы), будто он не святой, а только "блаженный", сегодня могут казаться уместными разве что в устах благочестивого католика. В Византии, где соборное прославление святых было явлением исключительным (почти все почитаемые нами византийские святые, например, св. Николай, не были "канонизированы" никогда), желание установить столь субтильные градации святости выглядело бы весьма странным. Случай св. Феодорита - обыкновенный случай местного (то есть хотя и весьма широко распространенного, но не общепринятого) почитания святого. Св.Феодорит лично отрекся от своих заблуждений перед Халкидонским собором. Следовательно, основания говорить о его "криптонесторианстве" может предоставить только послехалкидонская его деятельность, в которой он, несомненно, не обнаружил должного понимания халкидонской христологии. Был ли он в это время еретиком? Прежде суда нынешних профессоров этот вопрос находился на суде V Вселенского собора. Но Св.Собор повторил осуждение только дохалкидонских его писаний (осужденных еще прежде их автором), и оправдал лично св.Феодорита. Вселенский Собор признал его халкидонское покаяние истинным и не осудил его позднейших сочинений как еретических - хотя последние и не раскрывали смысл Халкидона, как должно. Косвенно справедливость такого решения подтверждается тем, что ведущая на протяжении всего VI в. православная богословская школа, сформировавшаяся в монастыре Мар Марона, была основана св.Феодоритом и находилась от него в духовном преемстве (причем она не только не имела несторианского крена, но, напротив, именно в ней созрела идея монофелитской унии). Остается спросить лишь о том, почему в Шамбези недостаточность и некоторая некорректность феодоритова богословия была осуждена как еретичность.