— Знаю, что вам необходимо сделать, — улыбнулся прокурор. — Нам надо выпить и поговорить по душам обо всем.
— Вряд ли я должен сейчас пить…
Однако взгляд старика уже вцепился в бутылку в руках Уоррена. Прокурор улыбнулся еще шире.
К половине двенадцатого голос Арлингтона стал глух и неразборчив, взгляд уже не казался столь напряженным, а его беспокойство о судьбе Родмана не отличалось настойчивостью.
Селвей все подливал и подливал в стакан старику.
Тот бормотал о чем-то. Вспоминал свое детство, прошлую респектабельность, поносил вереницу лиц, которые чем-то насолили ему когда-то. В конце концов его трясущаяся голова начала клониться вниз, а тяжелые, свинцовые глаза закрываться.
Под бой часов он очнулся от дремоты.
— Что, что это такое? — воскликнул он.
— Всего лишь часы, — усмехнулся Селвей.
— Часы? Сколько времени?.. Который час?..
— Двенадцать мистер Арлингтон. Ваши страхи окончились. Родман уже расплатился за свое преступление.
— Нет!!!
Старик поднялся и дико заметался по комнате.
— Нет, неправда!.. Я убил эту женщину!.. Не он!.. Они не имеют права его казнить за то, чего он…
— Мистер Арлингтон, успокойтесь. Поздно. Теперь уже ничего нельзя поделать.
— Да, да!.. Мне надо заявить полиции, судье…
— Зачем? Родман казнен, его уже нет. Он умер, как только часы пробили двенадцать. Что сейчас вы можете сделать для него? — повысил голос Селвей.
— Я должен. — Старик всхлипнул. — Я должен, неужели вам непонятно? Я не смогу жить, мистер Селвей…
Он заковылял к телефону. Прокурор тяжело накрыл трубку рукой.
— Не сметь! — грозно бросил он.
Их руки встретились на трубке, но более молодой взял верх.
— Вы не остановите меня, мистер Селвей. Я пойду туда сам. Я скажу им все… И расскажу им о вас…
Он повернулся к дверям. Рука Селвея вытянулась и схватила его.
— Стойте. Вы сумасшедший старый дурак! Родман мертв!!!
— Мне это неважно!
Селвей дернул резко плечом, и его рука ударила по трясущемуся, бледному от вина лицу. Старик глухо вскрикнул от удара, но продолжал рваться к выходу. Селвей снова ударил Арлингтону, а после удара его руки опустились на сухую морщинистую шею старика. Мысль эта пришла вполне естественно. Много ли жизни пульсировало в этих старческих жилах у него под рукой? Чуть сжать посильней, и навсегда прекратится это учащенное дыхание, этот хриплый с надрывом голос, эти страшные для Селвея слова…
Мышцы напряглись, пальцы с натугой сжались. Старик качнулся вперед и выскользнул из рук Селвея на пол.
В дверях спальни стояла суровая, с холодными как лед глазами Дорин.
— Ты убил его!
— Самооборона!.. Это была самооборона, — закричал Селвей. — Он хотел нас ограбить…
Она быстро захлопнула дверь и дважды повернула внутри ключ. Селвей отчаянно забарабанил в дверь, дергал ручку, окликал Дорин по имени, но тщетно. Потом он услышал звук набираемого номера телефона.
Дело было хуже некуда и без этого Вэнса, Который оказался в толпе заполнивших квартиру. Того самого Вэнса, заместителя прокурора округа, который достаточно умен, чтобы без особого труда разбить его версию о попытке ограбления. Вэнс сразу выяснит, что требовалось старику от Селвея, и будет несказанно рад его беде.
Однако Вэнс не казался обрадованным. Скорее он казался озадаченным. Он с удивлением взирал на распростертое на полу тело.
— Не понимаю, Уоррен. Совершенно не понимаю… Зачем вам понадобилось убивать такого безвредного малого, как этот старик?
— Безвредного?! Вы говорите безвредного?!
— Ну, конечно! Ведь это старый Арлингтон! Его знают все как облупленного.
— Все знают?! — Селвей был потрясен.
— Безусловно. Я лично встречался с ним, когда работал в Беллаэрском округе. Он помешан на признании в совершении убийства. Но зачем было убивать его, Уоррен?.. Зачем?!
Перевел с английского Николай Колпаков
Михаил Ларин
Возвращение
Ему оставалось жить восемь минут. Ровно восемь и ни секундой больше. Кислород в баллонах заканчивался — об этом оповестила аварийная система.
Сначала он бежал, потом быстро шел навстречу огромному голубому светилу, что поднималось над размытым горизонтом. Наконец присел на сероватую прямоугольную плиту и задумался. Куда идти? Корабль-разведчик погиб, а он чудом остался жив.
Он сидел, тяжело переводя дыхание, пытался сосредоточиться и понять, почему так случилось — корабль погиб, а он жив…