Сделав еще прыжок, они наконец увидели, что это такое.
Перед ними, ясно видимая в черноте космического пространства, висела исполинская, корящая ровным оранжевым пламенем свеча.
— Сто тысяч километров! — пробормотал Петров, дикими глазами глядя на визирные метки экрана. — Глянь, Толя, длина пламени — сто тысяч километров! Представляешь?!
Иванов не представлял, он просто смотрел, открыв рот.
На свече застыли капли расплавленного стеарина, а ее основание терялось во мраке. Она горела ровно, невозмутимо, бездымно, словно стояла на столе в подсвечнике, а не висела в космосе.
— Батюшки-светы! — ахнул Иванов. — Это куда же нас вынесло?!
Развить мысль он не успел. Откуда-то из мрака придвинулись к свече исполинские человеческие губы, дунули на пламя — и наступила полная темнота…
Рисунок М. Федоровской
В. Куземко
Очарованный пришелец
В полдень, когда солнце уже припекало, а заказанный молодежной газетой фельетон застыл на второй строчке, в небе протяжно громыхнуло и рядом с моей дачей плюхнулся инопланетный космический корабль. Из него вылез Пришелец, осмотрелся и быстро зашагал к крыльцу.
«Значит, верно предсказывали ученые, что инопланетяне будут похожи на нас!» — подумал я, торопливо надевая свежую рубаху. Завязать галстук я не успел. Дверь комнаты… нет, не отворилась, а просто растаяла. Пришелец стоял на пороге.
— Рад приветствовать посланца иной цивилизации! — торжественно начал я, выходя из-за письменного стола.
— Радуйся, землянин, — процедил Пришелец, и письменный стол вместе с пишущей машинкой «Москва» и пустой пачкой «Примы» превратился в ничто. Я не успел ахнуть, как исчезли также все стулья, репродукция известной картины на стене.
— Надолго к нам? — спросил я светским тоном, сделав вид, что ничего не произошло. — Откуда будете?..
Пришелец жестом остановил меня и подошел к окну. Убедившись, что звездная телега стоит на месте, он вперил в меня свои глаза, похожие на два рубиновых лазера.
— Радуйся, говорю я… Ибо из всех обитателей Земли ты умрешь последним!
— Я?.. Последним?.. — залепетал я. — Справедливо ли именно меня наделять вечной жизнью, когда есть и другие гении? Наш редактор, к примеру. Боюсь, что я недостоин, не успел заслужить…
— Какая вечная жизнь?! — хмыкнул Пришелец. — Сейчас я вместе с тобой взлечу, сброшу X-бомбу и буду наслаждаться гибелью землян. Ты же усилишь мое удовольствие своими рыданиями. Потом я выброшу тебя в открытый космос…
— Чем же мы вам не угодили? — жалобно пискнул я. — Подлая планетка! — с негодованием сказал Пришелец. — В позапрошлом эйме в нее врезался мой дедушка. Он, правда, любил заложить за дюзы, но, думаю, тут не обошлось без интриг землян. И они ответят за это! Ступай за мной!
Я зажмурился…
— Что здесь происходит? — раздался с порога голос моей сестры Кати. Вовремя приехала, голубушка, навестить братца!
— Кто такая? — остановился Пришелец, уставившись на нее.
— А это что за хам? — прищурилась Катя заинтересованно.
Пришелец был парнишкой симпатичным, но и мою Катю на улице не провожали взглядами только светофоры.
— Моя сестра, — галантно представил я ее Пришельцу. — А это, Катя, товарищ из космоса…
— Из созвездия Орион, по-вашему, — уточнил Пришелец. — Ты мне нравишься…
Думаю, последние слова относились не ко мне.
— Вот уж не знала, что мы с вами на «ты»! — ледяным тоном произнесла сестра. — Вас извиняет, что вы — инопланетянин. Кстати, а на Землю зачем прилетели?
— Представляешь, Катя, он хочет всех нас… — начал было я, но неземная сила заставила меня умолкнуть.
— Научная командировка… Так сказать, контакт с братьями по разуму… — проговорил вальяжно Пришелец. — А как вас зовут?
— Катя. — Сестра окинула взглядом комнату и удивленно сказала: — Куда все девалось-то?
Стулья и стол тут же появились на прежних местах На письменном столе, рядом с импортной пишмашинкой лежала пачка «Мальборо» и рукопись законченного юмористического романа.
— А меня зовут Ткр-фс-улшком, — представился Пришелец.
— Значит, Лешей! — обрадовался я.
Вскоре мы пили чай. Я дымил «Мальборо» и, поглаживая новую пишмашинку, хихикал над удачными местами в романе. Катя и Пришелец разговаривали, не обращая на меня ни малейшего внимания.