— Чего ты там нашёл? — спрашивает Танга, но тут же теряет интерес, и обращается уже к Заку. — Давай, доставай шыриц.
— Четыре осталось, — Зак лезет в свою сумку, и достав одну, протягивает Танге. — Самые просушенные.
— Люблю хорошо просушенные, — в голосе Танги прямо чувствуется аппетит.
Глоб быстро добывает огонь из чиркала и спешит к Заку.
— Мне самую большую давай, — с оживлением говорит он. — Я с ног уже валюсь от голода.
— На, на, — смеясь отвечает Зак, протягивая следующую шырицу командиру.
— Ну чего там? — спрашивает жующий Танга. — Эй, Ант!
Я отрываю взгляд от умницы в своих руках и бросаю его поверх быстро разгорающегося пламени. Какая-то это не такая умница, как остальные. Каждый листок находится в непонятной прозрачной обёртке, через которую видно так, словно этой обёртки нету совсем.
— Я в эту умницу посмотрю немного, — рассеянно отвечаю я, и присаживаюсь недалеко от костра.
— Лови свою долю, — громко говорит Зак, и перебрасывает небольшую сушённую шырицу высоко через пламя.
Я еле успеваю поймать и глупо улыбаюсь.
— Во, он и будет первым сторожить, — радостно говорит Глоб и впивается зубами в солонковатое мясо засушенного зверька.
— Хорошо, — киваю я, откусывая небольшой кусок от своей доли и не отводя взгляда от умницы.
— Не забывай огонь поддерживать.
Я снова киваю.
В первое время приходится часто подбрасывать новые и новые умницы, чтобы огонь не погас, и я делаю это, хоть моё сердце продолжает сжиматься. Но пламя позволяет видеть то, что в этой, другой, не такой как все умнице, листья которой находятся в странной обёртке. Краем моего острого слуха я вылавливаю разговор ребят. Они мечтательно рассуждают о том, как вернутся с кучей ушей водеров, и как вожак поселения Смон Игр назовёт их лучшими воинами этого круга времени.
— Я буду смотреть на него равно, — увлекаясь, говорит Глоб. — Даже глаз отводить не буду.
— А не боишься, что он тебе морду в грязное месиво превратит? — спрашивает Зак.
— Он на его место метит, — как всегда спокойно заявляет Танга.
— Ничего не мечу, — тут же испуганно отнекивается Глоб, понимая, что сказал лишнее. Смон Игр суровый вожак, огромный и не терпящий неповиновения. Пока старость не лишит его силы, вряд ли кто-то сможет отобрать его место.
Но всё это постепенно отодвигается, размывается. Огонь больше не нужно поддерживать так часто, небольшое пламя подолгу долизывает чёрные остатки сгоревших умниц. Я не замечаю, как ребята засыпают, погружаясь всё глубже и глубже в то, что вижу в странной умнице. И хотя мне тяжело, я многого не понимаю, но кажется, с каждым новым листком мне становится всё легче и легче. Словно умница сама обучает меня, как когда-то обучал отец. Но разве мог дать мне отец то, что я получаю сейчас. Что были его три умницы? Ничто, по сравнению с этой.
Я чувствую, как внутри меня словно что-то расширяется, и вот мне уже хочется разбудить ребят, рассказать им, но я сдерживаюсь, зажимаю в себе, с великим трудом, потом лучше расскажу, завтра, когда буду знать всё, когда…
— Тварь! — резкий удар по щеке грубо выхватывает меня из сна. Я, ничего не соображая, вскакиваю на ноги, и глупо смотрю прямо перед собой. Перекошенное от злости лицо Глоба.
— Уснул всё-таки! — кричит он.
— Заткнись уже! — в пространство заглядывает Танга, и его голос в первый раз срывается в крик. Наверное, в первый раз за всю его жизнь. — Если бы он не заснул, они бы всё равно нас обнаружили.
Танга исчезает. Глоб бросается за ним и я спешу следом. В другом пространстве, дырки которого выходят на дорогу серого льда, я вижу Зака. Он выглядывает в одну из дырок, держа в руке натянутый стрельбак.
— Один раз десять и ещё шесть, — говорит он сквозь зубы.
— Пока стрел хватает, — голос Танги снова становится спокойным и уверенным.
— Ещё два из кругов вылезли.
Я припадаю к одной из дырок. Водеры продолжают выползать и выползать из кругов в дороге серого льда и медленно идут к развалине. В руках их увесистые дубины до блеска зализанные водой, текущей под толстым серым льдом.
— Это всё из-за умника, — снова взрывается Глоб.
— При чём тут Ант? — Танга неспеша заряжает стрелу. — Они ещё со вчерашнего знали, что мы в этой развалине.
— Тогда это из-за всех вас, — не унимается Глоб. — Я вам говорил, что пора возвращаться. Говорил?