— Ты что, сошел с ума? — Ардис покачала головой.
— Вовсе нет. Начнем с того, что он либо будет в списках кандидатов, либо о нем сразу забудут, как это обычно бывает с экс-вице-президентами. Вот и все!
— Мой дорогой, — сказала Ардис с ударением на слове «дорогой». — Ты настоящий гений! Все так просто...
— Жизнь — суровая школа, детка.
— Ну, так что же все-таки сказал мой старый знакомый бездомный котик? Кто охотится за его чувствительной шкуркой?
— Не за его, а за нашей...
— Это одно и то же, не забывай. Именно поэтому я с тобой, любимый. Это ведь он нас познакомил.
— Он хотел поставить нас в известность о том, что кучка самовлюбленных интриганов начинает прорыв в высшие эшелоны власти. В ближайшие три месяца этот великолепный конгрессмен станет главной темой передовиц самых влиятельных газет. Цель — прозондировать почву на предмет его популярности. Наш котик весьма взволнован. Я, признаться, тоже. А те доброжелатели-неудачники знают, что делают, поскольку ситуация может запросто выйти из-под контроля, а наши миллионы, Ардис, могут превратиться в прах в ближайшие пять лет. Я чертовски волнуюсь!
— Нет причины, — произнесла его жена, поднимаясь со стула в полный рост. С минуту она стояла, глядя на Ванвландерена с некоторым изумлением. — Поскольку ты намерен тормознуть десять миллионов, предназначенные Боллингеру, вот что предлагаю я. А не положить ли эту сумму на мой счет? По-моему, в этом есть смысл?
— Я как-то не вижу веских причин для этого.
— Причиной может быть твоя неувядающая любовь ко мне или же необыкновенные обстоятельства, позволившие мне вращаться среди богатых, красивых, могущественных людей с политическими амбициями.
— Ты опять за свое?
— Не буду вдаваться в нудное перечисление всего, что мы делаем, что делали, и даже не упомяну о причинах, побудивших меня бросить свои ничтожные способности к твоим ногам, я просто раскрою тебе один секрет, который я — подумать только! — хранила все последние недели.
— Я заинтригован, — сказал Ванвландерен, ставя стакан с виски на мраморный столик и внимательно глядя на свою четвертую жену. — Что же это за секрет?
— Я знакома с Эваном Кендриком.
— Ну и ну! И давно?
— Наше сотрудничество длилось недолго, к тому же много лет назад. Особо и говорить не о чем, но в течение нескольких недель у нас было кое-что общее.
— Ну-ка, ну-ка... Кое-что общее, это интересно!
— У нас была общая постель... — Ардис улыбнулась. — Мы были очень молоды, торопились жить, и у нас совершенно не было времени на привязанности. Ты помнишь оффшорную фирму на Бермудах?
— Если он принимал в этом участие, мы сможем замечательно подцепить его на этот крючок. Хочу сказать, что причастности Кендрика вполне достаточно, чтобы сковырнуть его, если заберется слишком высоко. А это действительно было?
— Было, но ты ничего с ним не сделаешь. Он вышел из Дела, да еще с моральным уроном, как раз когда карточный Домик стал разваливаться. Я бы не стала наезжать на комитентов оффшора, если только я тебе не надоела, дорогой.
— Ты?!
— Я там была основной и подбирала комиссионеров.
— Ну ты даешь! — засмеялся Ванвландерен. — Эти жулики соображали, кого взять для такой работенки. Подожди-ка! Зная Кендрика так близко, почему ты ни разу даже не заикнулась об этом?
— У меня были причины...
— Они, должно быть, веские, — задумчиво произнес Эндрю Ванвландерен. — А если он тебя видел, узнал, вспомнил оффшорную фирму и, сопоставив факты, свел концы с концами?
— Теперь моя очередь сказать: «Не бери в голову», — произнесла Ардис. — Люди из окружения любого вице-президента не мелькают в новостях. Когда последний раз ты видел или слышал что-нибудь о ком-то, кто в штате обслуги вице-президента? Персонал — всего лишь серая, аморфная масса, поскольку президенты иных не потерпят рядом с собой. Кроме того, мое имя не появлялось в газетах, кроме как «мистер и миссис Ванвландерен, гости Белого дома». К тому же Кендрик все еще считает, что моя фамилия Фразье-Пайк, что я — замужем за банкиром и живу в Лондоне. Если помнишь, хотя мы оба были приглашены на церемонию вручения Кендрику медали Свободы, ты был там один, я отказалась.
— Но это не те причины. Почему ты мне раньше не рассказала?
— Потому что знала, как ты отреагируешь. Это раз. И два, когда я поняла, что при таком раскладе могу быть тебе гораздо более полезной.
— Каким же это образом?
— Я прекрасно понимала, что нужно было с ним встретиться, и не через частное сыскное агентство, что погубило бы нас. Я избрала официальный путь — ФБР.
— Это что, угрозы в адрес Боллингера?
— Завтра они прекратятся. Здесь останется всего лишь один агент, а спецподразделение в полном составе будет отозвано в Вашингтон. Все эти угрозы были выдумкой выжившего из ума вполне безобидного человека, которого ввела в игру я. Он, по идее, должен жить во Франции. И вдруг мне говорят... Словом, я узнаю то, что мне было надо.
— Кто же этот человек?
— Кендрик обожает одного старого еврея из Израиля. Он ему как отец. Когда существовала «группа Кендрика», все звали его палочкой-выручалочкой.
— Он что, работал вместо Кендрика?
— Ну, что ты! — засмеялась Ардис. — Он прекрасный архитектор, и по его проектам возводились шедевры. Арабы его на руках носили.
— Ну, и при чем тут он?
— Полагали, что он в Париже, на самом деле это не так. Он живет у Кендрика в Колорадо. Без отметки в паспорте и официального статуса иммигранта.
— Что из того?
— Наш восходящий конгрессмен притащил этого старикана сюда на операцию, которая спасла ему жизнь.
— Ну и?..
— У Эммануила Вайнграсса на днях или раньше повторится рецидив болезни, и он в скором времени отдаст концы. Кендрик не оставит его ни на минуту, а когда все закончится, будет слишком поздно. Так что, дорогой, по-моему, я заслужила десять миллионов.
Глава 27
Варак окинул внимательным взглядом всех членов организации «Инвер Брасс». Всех вместе и каждого по отдельности. Концентрация мысли достигла предела, потому что требовалось сфокусировать внимание на двух моментах.