– Я не могу принять от тебя подарок, потому что мне нечего тебе подарить.
– Я ничего не прошу взамен. Мне достаточно видеть тебя, мне достаточно того, что ты не презираешь меня, как врага. Мне достаточно видеть твои глаза, и твою улыбку на мои комплименты. Я очень хочу, чтобы ты отвечала мне на немецком. Хочешь, я буду давать тебе уроки?
– Хочу, – неожиданно для себя ответила Катя, и тут же поймала себя на мысли, что это ей даст возможность чаще бывать в его кабинете, где лежат те списки, которые ей так нужны.
– Тогда, тем более возьми духи. Я буду вдыхать их аромат, и это мне будет плата за уроки.
«Обманывать не хорошо, – твердила она себе, возвращаясь в санчасть, сжимая в руке флакончик, – но обманывать придется, хотя и очень жалко этого чистого юношу».
Дома она открыла флакончик и… замерла. Такого аромата она нигде и никогда не встречала. У нее и мамы были духи, но это были «Сирень», «Серебристый ландыш», «Белая акация», которые имели знакомые ароматы. А этот… в нем угадывался запах Востока, хотя она никогда не была на Востоке и не вдыхала восточные ароматы. Но, что-то ей подсказывало, что так загадочно-волшебно пахнет только Восток. Смешанный с цветочным коктейлем с едва уловимым веянием цитруса, он завораживал и вызывал смятение. «Это запах соблазна, – мелькнуло у нее в голове. – А, что, если в эти духи специально подмешаны вещества, которые угнетают волю, расслабляют человека, позволяют его страстям подмять разум? И ведь чистота и невинность Отто тоже обезоруживают, и это самые главные аргументы, чтобы понравиться кому-то, завевать расположение… надо быть с ним начеку!» Как и учила ее бабушка: по капли за ушами и одна в ложбинку на груди. В этих местах дольше сохраняется запах.
Отто, чего так боялась Катя, не посягал на ее честь, и она постепенно перестала быть сжатой и напряженной, и их уроки проходили в обстановке легкого флирта. Что же касается самой Кати, то она все больше и больше пыталась хозяйничать в его кабинете, знакомившись с его содержимым, чему Отто не препятствовал. Это необходимо было Кати для того, чтобы, наконец-то подобраться к заветным спискам. Не могла же она открыто его попросить, чтобы он ей их показал. Может быть, он бы и выполнил ее просьбу, но она не хотела его толкать на служебное преступление.
А Центр ее торопил, толкая в постель начальника лагеря. Она нервничала. Конечно же, она вслух не возмущалась его цинизмом и объясняла невыполнение задания тем, что начальник лагеря не обращает на нее внимание.
– Нет такого мужика, который бы не хотел переспать с красивой женщиной. Ты просто не хочешь. Учти – это приказ, и ты обязана его выполнить. Придумай любые там женские штучки, но соблазни его, и задание выполни, – твердил ей Петр.
– Выполню, – заверила она, уходя, не уточняя, как выполнит. То, что в Центре настаивали на том, чтобы она переспала с начальником лагеря, ее возмущало до глубины души. Не для этого она себя готовила все эти месяцы. Для нее всегда профессия разведчицы, была окружена ореолом романтики, меткой стрельбы и мужества. Спортсменка, победитель областных стрельб по мишени, она была направлена на учебу в спецшколу. Училась неистово. Хотелось побыстрее в дело, к которому готовила себя не только физически, но и нравственно.
В ходе учебы проявился ее недюжинный талант конспиратора. А самое главное ее качество – быть самой собой, быть веселой и умной собеседницей, заводилой в любых затеях, организатором пикников на природе, вечеров отдыха. Тасина смекалка и разнообразные выдумки, поражали ее руководителя майора Кочина. Наблюдая за ней, он думал: «Такая найдет выход из любого положения» и любовался ее неброской красотой и умением очаровывать. Ее внешние данные не требовали поправок, особенно глаза, излучающие все, что может дать любящая женщина. Об этом и вспомнил майор, давая ей задание на сближение с начальником лагеря. Он был уверен, что тот не устоит перед ее очарованием. Он прибегал к этому крайнему и весьма скользкому предложению, потому что сверху от него требовали результатов и грозили отослать на фронт, за неумение подготавливать результативных разведчиков.