Ну, и чтобы дождь перестал:
После дождя носились по лужам босиком. Бывали мокрые, грязные, но счастливые, хотя дома потом доставалось и руки, ноги были в цыпках.
А на задах, за огородами, в траве через короткое время появлялись душистые, упругие опята. Насобираешь их в подол, принесешь домой и сваришь такой ароматный грибной суп, забелив его молочком, что не жуй, не глотай, с диву брови поднимай — так вкусно!
Все работы на земле трудны, но самая горячая пора — уборка урожая. Я еще помню, как после войны женщины нашего села жали серпами. Мама приходила вечером с жатвы, чуть переступив через порог, бросала на некрашеный пол в сенях какой-нибудь половичок и падала на него от усталости.
С каждым годом техники в колхозе прибавлялось, пошли косилки, потом комбайны. Нас, детей, занимали на токах. Зерно перелопачивали, веяли, сушили. Старших посылали отвозить зерно на элеватор на машинах. Станция Бряндино, где был элеватор, находилась от нашего села за 5 километров, туда стекался огромный поток машин из ближайших сел. Пока везем зерно с тока на станцию, поем во весь голос. Из других сел везут — тоже поют. А вот на чьей машине голосистей поют? Мне кажется, мы пели лучше всех. «За грибами в лес девчонки гурьбой собрались» — так и раздавалось по полям.
Куплетов у песни было много, поешь ее, бывало, долго-долго. Были и «Скакал казак через долину», и «По Дону гуляет», и «Ой ты, Галя» и другие.
В мае 1987 года меня пригласили в Иваново принять участие в концертах фестиваля «Красная гвоздика». К сожалению, в Палехе у меня не было концертов, но друзья, которые у меня в Иванове появились, устроили мне поездку туда. Мы присоединились к одной группе туристов, посмотрели все, что намечено по плану, а в конце я спела отрывок из былины про Добрынюшку. Для туристов это было полной неожиданностью. В глазах восторг, удивление, у некоторых — слезы. Ведь только что на чудо-шкатулках они видели сюжеты из русских былин, а тут звучит песнь о Добрынюшке.
Познакомилась с художницей Палеха Анной Семеновной Кравцовой. И когда после чудесного русского гостеприимства с блинами, чаем, медом я спела «Горе мое» — песню А. И. Глинкиной, Анна Семеновна сказала, растроганная, что в этой песне — все, чем жива душа человеческая.
А недавно я поехала на концерт в г. Ревду, где жила когда-то несколько лет, работала, училась в вечерней школе, пела в самодеятельности. Ревдинцы считают меня своей землячкой. Слушатели были прекрасные, но в конце концерта одна женщина встала и спросила: «А когда же будете петь русские песни?..»
В зале наступила тишина. Потом на женщину зашикали, но она продолжала: «Песни, которые вы пели, и я, и другие не знают, и петь никто не будет».
Выключили свет в зале, и на сцене при полной тишине я во всю силу своего голоса отчаянно запела «Где живет моя милая». После песни люди долго сидели молча, и только потом раздались аплодисменты...
Как-то состоялся у меня концерт в Свердловске на межсоюзных профсоюзных курсах, где были слушатели из многих городов и разных национальностей. Там я тоже с горечью говорила о своей боли — об утрате любви к народной песне. В конце встречи спросила, будут ли какие вопросы. Поднялся молодой якут на сцену, сказал слова благодарности и спел якутскую величальную песню. Потом вышли еще несколько парней, и мы, взявшись за руки, плясали якутский круговой танец. Было совсем неважно, что мы не знали движений танца, но какое родство душ, какое единение! После концерта расстались друзьями и словно родными людьми.
Весной 1986 года я выступала на Дальнем Востоке — в Находке, Артеме, Владивостоке. Концерты в основном проходили на кораблях. Капитаны некоторых судов «угощали» меня заморской музыкой, льющейся из японских установок, а мне думалось: и слушать-то мои сердешные песни не будут, так вытеснили их западные ритмы из душ молодых. Но как же было отрадно, когда капитан одного ледокола сказал, что после нашей встречи он снова почувствовал себя русским человеком.
Осенью того же года были гастроли по Русскому Северу. Когда я сошла с поезда в Архангельске, комок к горлу подступил — ведь здесь жила, бывала когда-то моя любимая «Махоня» — Мария Дмитриевна Кривополенова. В ней для меня воплощение всего доброго, человеческого, материнского, беспредельная любовь к народным песням и старине.