- Всегда бы с таким геологом работать!
Под песками и глинами начались известняки. Бурильщики извлекали из скважины чистые, светлые, похожие на сахар ноздреватые колонки. А на двести пятидесятом метре попалась даже прослойка угля. Но прослойка была очень тонкая, сильно засоренная глиной. Добывать здесь уголь не имело никакого смысла.
Потом пошел плотный красноватый песчаник. Виктор знал, что красный цвет признак сухого пустынного климата. Значит, и в те времена здесь была пустыня. А в промежутках приходило море или болото (уголь возник в болоте, известняк в море). Может быть, еще через миллионы лет опять придет море. Впрочем, теперь уже не придет само собой. Отныне только человек на земле распоряжается морями и пустынями.
400... 410... 420 метров! Результаты работы бурильщиков ежедневно вывешивались на доске у культбудки. И не только свободная смена, но и чабаны из окрестных совхозов приходили справляться, как подвигается многообещающая скважина.
600... 610... 620! Студенческая практика закончилась, наступил месяц, предназначенный для отдыха. Можно было поехать в Крым или на Кавказ, полежать у ласкового моря или же в Москве посидеть на диване с книгой в руках. Но Елена и Виктор медлили. Им хотелось дождаться воды...
850... 860... 870... С каждым часом напряжение возрастало. Проверочная съемка указывала все ту же цифру - восемьсот девяносто метров. Но на такой глубине аппарат мог ошибиться на несколько метров. Сошин сам затруднялся, не мог указать верхнюю границу водоносного слоя, нижняя вычислялась точнее, там начинался гранит. Итак, победы можно было ждать каждый день, каждую минуту, даже сейчас, когда Виктор сидел такой грустный над раскрытым дневником.
Хлопнула наружная дверь. Неужели нашли? Вот всегда так у Виктора: самое интересное он упустит.
Кто-то грузно ступил на крыльцо, приоткрыл дверь. В щели показалось знакомое лицо - круглое, смуглое, чернобровое.
- Посиживаешь? - спросил Рахимов. - А где начальник твой? Веди-ка его сюда на расправу!
- Что случилось, товарищ Рахимов? Начальник на вышке. Я сбегаю позову.
- Ах, на вышке? Значит, он знает, что там дошли до гранита?
- До гранита? Не может быть!
Сердце у Виктора замерло. Он хорошо понимал, что означает "дошли до гранита". Дошли до гранита - следовательно, встретили кристаллический фундамент, осадочные - рыхлые и растворимые породы кончились; никакой воды не будет и быть не может.
Виктор выскочил на крыльцо. Но Сошин уже возвращался в будку.
- Как оправдываться будешь? - встретил его Рахимов.
- Скважина не дошла до проектной глубины, - быстро ответил Сошин. - Надо бурить.
- Гранит бурить?
- Да, гранит.
- Я же говорил тебе, - сказал Рахимов с упреком, - говорил тебе, чтобы закладывать сразу четыре скважины! Видишь сам: попал на слепое место и опорочил все дело. Сысоеву мы десять скважин разрешили.
- Каждая буровая стоит сотни тысяч, - возразил Сошин. - Для того и построен аппарат, чтобы экономить эти сотни тысяч.
- Экономия, конечно, - согласился Рахимов. - Но ведь скважина не луч света. Вильнет в сторону - и мимо. Знаешь, как они под землей идут иногда: винтом, штопором закручиваются. Отклонение крохотное, а ошибка в тридцать метров.
- Я проверял вчера, - упрямо сказал Сошин. - Вода на глубине восьмисот девяноста метров. Сейчас до нее шесть метров.
Рахимов покачал головой. Уверенность Сошина и сердила его и восхищала.
- Ну, хорошо, хорошо, - сказал он. - Тогда я посылаю нарочного на Нефтяную Гору. Одолжим там алмазную коронку. Будем валять дурака - бурить гранит... на твою ответственность.
- Беру! - сказал Сошин не задумываясь.
11
Только через два дня бурильщики сменили коронку, скважина пошла вглубь. И в тот же день к вечеру бур дошел до заветной глубины - восьмисот девяноста метров.
Результата ждали каждую минуту. Виктор и Елена решили ночевать в культбудке, чтобы не упустить момент торжества. Сошин тоже не ушел спать, осталась вся дневная смена бурильщиков, приехали инженеры с Нефтяной Горы. Даже скотоводы, прослышавшие о воде, привязали своих коней у задней стены. Народу набилось полным-полно. Время от времени какой-нибудь доброволец отправлялся на вышку, чтобы вернуться с кратким сообщением: "Подвигается".
К полуночи неожиданно зафыркала за дверью машина. Приехал Рахимов вместе с Сысоевым. На лице соперника Сошина застыло многозначительное выражение: "Я с самого начала был уверен, что ничего хорошего здесь не будет". А Рахимов, покровительственно похлопав Сошина по плечу, сказал во всеуслышание:
- Ты не падай духом. "Первый блин комком", - как говорят у вас на Севере. Я тебя поддержу в обкоме и в Совете Министров. Полное право имеешь еще девять скважин испортить... как он, - кивок в сторону Сысоева.
- Я вижу, кто-то другой пал духом, - улыбнулся геолог.
Рахимов подмигнул понимающе:
- Ладно, ладно, я понимаю: твое дело бодриться, а мое - думать о последствиях. Как дойдешь до девятисот метров, приходи ко мне в контору, вместе сочиним письмо в трест насчет второй скважины.
Однако Рахимов и сам не ушел в контору, он подсел к Елене и сказал:
- А вы уже привыкли не спать ночью? Я сам свою диссертацию пишу по ночам.
Но Елена сегодня не была расположена знакомиться и изучать новых людей. Она вскакивала, ходила по комнате и спрашивала Виктора об одном и том же:
- Ну хорошо, Витя, если это не гранитный фундамент, что же это такое?
- Может быть, случайный валун, - отвечал Виктор. - Ведь здесь были горы, подземный хребет. Представь себе: гранитное ущелье и в нем бурная река. Клокочет, ворочает камни, подмывает берега. Ну вот, какая-нибудь скала обрушилась, упала на дно, на песок. Так и лежит на песке, а в нем сейчас грунтовые воды...
- Да-да, это единственная надежда. Но где же тогда стены ущелья? Выветрились? А почему не выветрилась упавшая скала? Нет, я чувствую, тут что-то другое, похуже.
- Может быть, и другое. Надвиги, например.
- Ну какие же надвиги в шесть метров толщиной? Просто ты утешаешь меня, Витя. У меня плохое предчувствие. Наверное, мы ошиблись. Надо было взять северо-западнее, там русло было шире.
Так, волнуясь, ожидали они результатов бурения. Но сколько часов подряд можно волноваться? Час, два, три? В конце концов Елена задремала, устав от переживаний. Заснул Рахимов, положив голову на стол. Сошин ушел на вышку, рабочие разбрелись по домам. Оставшиеся расстелили брезент на полу и легли, так что некому было оповещать, что дело подвигается. Виктор старался сидеть неподвижно, чтобы не потревожить Елену, прислонившуюся к его плечу, но под конец заснул и сам. Разбудил его веселый голос Сошина:
- Эх вы, сони! - кричал он. - Спать приехали сюда за семь тысяч километров! Для чего мне такие помощники? Сегодня же марш в Москву, и чтобы я не видел вас больше!
Елена с горящими глазами крутилась вокруг него, заглядывала в лицо:
- А что, дошли уже? Пробурили? Гранит кончился? Да говорите же, Юрий Сергеевич!
- Геолог должен быть наблюдательным, - сказал Сошин. - Даже спросонок.
Он показал на свою рубашку, совершенно мокрую, на забрызганное лицо, на капли, стекающие с волос. И распахнул дверь. Редкое зрелище - в пустыне шел дождь. Скважина фонтанировала, пыльные камни стали темно-серыми, почти черными, а в ложбинке уже клокотал мутный ручей, продвигался все дальше и дальше, импровизируя русло.