– Я знаю, что я имею в виду.
– Хари, утихомирься, – чуть обиженно урезонила его Дорс. – Я вовсе не собираюсь объяснять это тебе. Я себе пытаюсь объяснить. Ты же сказал, что ты мой демонстрационный стенд, вот и побудь им немного. Честная игра, не так ли?
– Честная-то она честная, но если ты собираешься обвинить меня в высокопарности, когда я говорю, что единственное маленькое…
– Хватит! Замолчи! Ты говорил мне, что минимализм является одним из главнейших принципов прикладной психоистории, в способности менять нежелательный ход событий на желаемый или, по крайней мере, на менее нежелаемый. Ты говорил, что изменения должны быть самыми незаметными, самыми минимальными, какие только возможны…
– Верно, – кивнул Селдон. – Это потому…
– Позволь, Хари, – прервала его Дорс. – Объясняю сейчас я. Мы оба прекрасно знаем, что ты все отлично понимаешь. Минимализм нужен из-за того, что любое изменение дает мириады побочных явлений, а это не всегда позволительно. Если же изменение слишком велико и побочных явлений, следовательно, огромное количество, становится очевидно, что итог будет слишком далек от того, что задумано, и более того – он станет совершенно непредсказуем.
– Все точно, – подтвердил Селдон. – В этом суть хаотического эффекта.
Проблема состоит в том, существуют ли бесконечно малые изменения, способные сделать результат предсказуемым, или история человечества неизбежно и неизменно хаотична во всех отношениях. Именно поэтому я и полагал вначале, что психоистория не…
– Знаю, знаю, но дай же мне договорить! Дело вовсе не в том, каждое ли изменение можно довести до минимума. Дело в том, что любое изменение, превышающее пределы минимума, хаотично. Может оказаться так, что нужное изменение равно нулю, а если не нулю, то какой-то очень малой величине, и тогда основной проблемой станет то, как обнаружить некоторое изменение, достаточно малое, и все же больше нуля. Вот примерно так я понимаю то, что ты называешь минимализмом.
– Более или менее верно, – согласился Селдон. – Безусловно, на языке математики это можно было бы выразить более четко и кратко. Вот посмотри…
– Смилуйся! – проговорила Дорс. – Итак, раз ты знаешь, какое значение этот момент имеет для психоистории, тебе должно быть понятно многое относительно Демерзеля. У тебя есть знания, но нет понимания. А нет его потому, что тебе никогда не приходило в голову попробовать применить правила психоистории к Законам Роботехники.
Селдон отрицательно помотал головой и пробормотал:
– Ну, теперь я уж точно не понимаю, к чему ты клонишь.
– Но ведь это так просто! Робот тоже пользуется принципами минимализма, Хари. Согласно Первому Закону, робот не может нанести вред человеку. Это – главное правило для обычных роботов, но Демерзель совершенно необычен, и для него выше Первого Закона стоит Нулевой. А Нулевой Закон гласит, что робот не может нанести вред всему человечеству.
И это ставит Демерзеля точно в такие же рамки, в каких находишься ты, работая йод психоисторией. Понимаешь теперь?
– Вроде бы, да.
– Надеюсь. Так вот, если Демерзель и обладает способностью изменять сознание людей, он должен делать это без нежелательных побочных явлений, а поскольку он занимает пост премьер-министра Императора, таких побочных явлений – бессчетное количество.
– И какое это имеет отношение к нынешней ситуации?
– Сам подумай! Ты не можешь сказать никому, кроме меня, конечно, что Демерзель – робот; он так все устроил, что ты просто не можешь ни с кем об этом говорить. Но чего стоило произвести такой поворот в твоем сознании?
Скажи честно, тебе хочется поведать людям, что он – робот? Тебе хочется прекратить его существование и деятельность, когда ты напрямую зависишь от его покровительства, защиты, когда ты обязан ему самой возможностью работать спокойно? Нет, конечно. Следовательно, изменения, произведенные с твоим сознанием, должны быть исключительно минимальными, такими, чтобы их хватало ровно настолько, чтобы ты не проговорился в момент возбуждения или беззаботности. Изменения настолько минимальны, что у них практически нет побочных явлений. Вот именно так Демерзель и пытается править всей Империей.
– Ну а в случае с Джоранумом?
– Тут дело совсем другое. Какие бы ни были у него мотивы, он – ярый, откровенный противник Демерзеля. Несомненно, Демерзель мог бы все переменить, но исключительно ценой таких изменений в личности Джоранума, что в итоге Демерзель просто не смог бы предугадать результатов. И вместо того чтобы рисковать возможностью нанести вред Джорануму, вызывать побочные явления, следствием которых может быть нанесение вреда другим людям, а возможно, и всему человечеству, он должен не трогать Джоранума, не трогать до тех пор, покуда не придумает, не найдет какого-то маленького изменения, совсем крохотного, с помощью которого можно было бы спасти положение, никому не навредив. Вот почему Юго прав, вот почему Демерзель действительно уязвим.