Щедрые награды заставили умолкнуть противников Софьи и Голицына. Однако у подобного способа привлечения подданных были свои недостатки. Награды ни за что действовали на служилых людей развращающе. Для них неоправданная щедрость свидетельствовала скорее о слабости правительства, нежели о его силе. Так что торжество сторонников регентши над недоброжелателями было не полным — до первой неудачи.
Между тем проблема сохранения власти становилась для Софьи все более острой. Не случайно именно со второй половины 1680-х годов в Кремле вынашивали планы превращения власти правительницы из временной в постоянную. В августе 1687 года Софья велела Федору Шакловитому расспросить стрельцов, как они отнесутся к тому, что она «изволит венчатца царским венцом». Глава Стрелецкого приказа собрал доверенных стрельцов у себя дома и поведал им о планах царевны. Стрельцы заявили, что они тому делу «помогать рады» и готовы подать челобитную. Однако челобитной так и не последовало. Шакловитый объяснил это тем, что царевна сама отказалась от нее, «чтоб то не было братьям ее государским, великим государям, во гнев и в бесчестье». Последние слова — не более как стремление Федора Леонтьевича выгородить царевну и себя перед судьями. «Честь» братьев менее всего беспокоила регентшу. Главная причина отказа — более чем прохладное отношение к ее планам стрельцов. Ведь одно — разговор в доме Шакловитого с прикормленными стрельцами и совсем другое — обсуждение планов венчания в стрелецких слободах. А здесь хорошо помнили о том, как регентша расплатилась со стрельцам за все, что они сделали для нее в дни майского бунта.
Была еще одна причина, заставившая Софью отложить диалог со стрельцами. Софья понимала, что вопрос о царском венце придется решать не только в полках. Чтобы превратить свои мечты в реальность, ей необходимо было заручиться поддержкой элиты. В этом направлении и были продолжены усилия.
В конце 1688 года к Константинопольскому патриарху отправили грамоту с просьбой поддержать венчание царевны на царство. Обращение было отчасти вынужденное — свои Софье отказали. Патриарх Иоаким, узнавший о намерении правительницы, заявил, что «не по правилам Святых Апостол и Святых отец, чтобы при живых двух царях и третью особу женского пола на царство короновать».
Позиция патриарха, симпатии которого склонялись на сторону младшего царя, была серьезным препятствием для планов царевны. Ее сторонники грозились: «Мы от сего нашего патриарха ни благословения, ни клятвы не ищем, плюнь-де на него», — но ничего поделать не могли, ведь патриарх благословлял и венчал на царство. Осталось только обойти Иоакима, обратившись к восточным патриархам. Но и здесь Софью поджидала неудача. Ни один из восточных патриархов не пожелал рисковать — просчет грозил обернуться утратой щедрых милостыней, получаемых из Москвы. Разумнее казалось дождаться исхода борьбы царевны с братом. Возможно, награда в этом случае будет и не столь значительной — трудно ли присоединиться к победителю? — зато игра получалась беспроигрышной.
Уклончивая позиция лукавых греков заставила забыть о венце. Но это не значит, что правительница от него отказалась навсегда. Просто усилия были вновь перенаправлены на другое — подготовку нового похода в Крым.
На этот раз были учтены печальные уроки похода 1687 года. По маршруту движения армии были устроены склады с провиантом и снаряжением. Чтобы не допустить поджоги, выступили раньше, до того, как степное солнце выжжет траву. Поэтому ратных людей подняли на службу ранней весною, по талому снегу, что всегда вызывало недовольство и ропот. Тем не менее в начале апреля 1689 года армия, возглавляемая все тем же Голицыным, выступила в поход. Уже с мая начались первые столкновения с крымскими ордами. От наскоков степняков отбивались строем, «испанскими рогатками» и дружной стрельбой. 20 мая дошли до Перекопа — земляной крепости, перерезавшей Крымский перешеек. Здесь и произошли события, вызвавшие у многих участников похода недоумение и, главное, во многом предопределившие падение царевны Софьи. Потоптавшись несколько дней перед Перекопом, Голицын неожиданно повернул обратно. Случившееся требовало объяснений. Они появились — от официальных до неофициальных, или, попросту, слухов. Главный из них, очень убедительный для русского уха — подкуп боярина: будто бы Крымский хан прислал Голицыну бочонок золота, который и решил все дело.