Он открывает глаза и обвивает свои руки вокруг меня, а я осторожно веду бритву по щеке от края его бачков.
— Я знаю, — говорит он, поворачивая лицо. Поэтому я могу брить всю щеку. Еще два легких движения, и я закончила.
— Все сделано, и ни капли пролитой крови. — улыбаюсь я с гордостью.
Он пробегает вверх рукой по моей ноге так, что моя ночная рубашка едет вверх по бедру, он тянет меня к себе на колени и усаживает на себя верхом. Я устраиваюсь, положив руки на его плечи. У него действительно красивая мускулатура.
— Могу я взять тебя куда-нибудь сегодня?
— Не загорать? — Я едко приподнимаю бровь.
Он облизывает нервно губы.
— Нет. Сегодня не будем загорать. Я думал, вы могли бы предпочесть что-то другое.
— Ну, с тех пор, как я вся в засосах, по вашей милости, действительно, почему бы и нет?
Он предпочитает проигнорировать мой тон.
— Судя по тому, что я читал, — стоит съездить в одно место, чтобы на это посмотреть. Мой отец рекомендовал нам съездить туда. Это горное село Сен-Поль-де-Ванс. Там есть несколько галерей. Я подумал, мы могли бы приобрести какие-нибудь картины или скульптуры для нашего нового дома, если нам что-то понравится.
Вот черт. Я обернулась и уставилась на него. Искусство. Он хочет купить какие-нибудь предметы искусства.
— Как я могу их покупать?
— Что? — спрашивает он.
— Я ничего не знаю об искусстве, Кристиан.
Он пожимает плечами и улыбается мне снисходительно.
— Мы будем покупать только то, что нам нравится. Речь идет не о инвестициях.
— Инвестициях?
Боже.
— Что? — Говорит он снова.
Я качаю головой.
— Слушай, я знаю, что мы только пару дней назад, получили чертежи архитектора, но нет ничего плохого если мы что-нибудь поищем, к тому же и город древний, средневековое место.
О, архитектор. Он должен был напомнить мне о ней.
Джиа Маттео, — друг Элиота, которая работала у Кристиана в Аспене. Во время нашей встречи, она была возле Кристиана, как заноза.
— Что на этот раз? — восклицает Кристиан
Я качаю головой.
— Скажи мне, — призывает он.
Как я могу ему сказать, что мне не нравится Джиа? Моя нелюбовь к ней иррациональна. Я не хочу становиться ревнивой женушкой.
— Ты все еще злишься из-за вчерашнего? — Он вздыхает и прижимается лицом к моей груди.
— Нет. Я проголодалась, — говорю я, прекрасно зная, что это собьет его с мысли о его расспросах.
— Почему ты молчала? — спрашивает он и выпускает меня из своих рук…
«Сен-Поль-де-Ванс»[7] является средневековой, укрепленной на вершине холма деревней, одно из самых живописных мест, которое я когда-либо видела. Я прогуливаюсь в обнимку с Кристианом, между узкими мощеными улочками, моя рука в заднем кармане его шорт.
Тейлор и, либо Гастон, либо Филипп, — я не могу сказать кто именно, между ними нет разницы, — следуют позади нас.
Мы перешли покрытую деревьями площадь, где три пожилых мужчины, — один из которых носит традиционной берет, несмотря на жару, — играют в пентак (буль). Площадь довольно заполнена туристами, но я чувствую себя комфортно, завернувшись в руку Кристиана. Здесь есть на что посмотреть — маленькие улочки и проходы, ведущие к дворам с замысловатыми каменными фонтанами, древние и современные скульптуры, и увлекательные маленькие бутики и магазины.
В первой галерее, Кристиан смущенно смотрит на эротические фотографии перед нами, тихо впитывая их через свои очки-авиаторы.
Все это работы Florence d'Elle — голые женщины в различных позах.
— Не совсем то, что я себе представляла, — бормочу я неодобрительно. Они заставляют меня думать о коробке с фотографиями, которые я нашла в его шкафу, нашем шкафу. Интересно, он когда-нибудь уничтожил бы их?
— Я тоже, — говорит Кристиан, улыбаясь мне сверху вниз. Он берет меня за руку, и мы прогуливаемся к следующему художнику. Почему бы не позволить ему сфотографировать меня?
Моя внутренняя богиня отчаянно кивает, соглашаясь.
На следующем стенде — картины женщины-художника, которая специализируется в фигуративном искусстве — овощи и фрукты, изображенные супер близко к натуральным, и в богатых, великолепных цветах.
— Мне нравятся эти.
Я указываю на три полотна с изображением перца.
— Они напомнят мне о тебе, пока я буду резать овощи в нашем новом доме. — Хихикаю я.
Рот Кристиана кривится, пока он старается, но не в состоянии скрыть свое изумление.
— Я думаю, что мне удастся как-то это исправить, — бормочет он. — Просто я сразу не понял шутки, но, так или иначе, — ты меня развеселила, — он притягивает меня в свои объятия. — Где бы ты их повесила?
— Что?
Кристиан покусывает мое ухо.
— Картины — где бы ты разместила их? — Он опять кусает меня за мочку уха, и это отдается в моем паху.
— На кухне, — прошептала я.
— Хмм. Отличная идея, Миссис Грей.
Я покосилась на цену. Пять тысяч евро каждая.
Срань господня!
— Они ужасно дорогие! — Задыхаюсь я.
— Ну и что? — Он прижимается ко мне. — Привыкайте к этому, Ана.
Он отпускает меня и неторопливо подходит к столу, где молодая женщина, одетая в белое, смотрит на него. Я хочу закатить свои глаза, но переключаю свое внимание на картины.
Пять тысяч евро! Черт побери!
Мы пообедали и расслабляемся за чашкой кофе в отеле «Le Saint Paul».[8] Вид на окрестности потрясающий. Виноградники и поля подсолнухов в форме лоскутов раскинулись по равнине, перемежаясь здесь и там с аккуратными маленькими французскими виллами. Такой ясный, солнечный день, и нам видны все дороги к морю, слабо поблескивающему на горизонте.
Кристиан прерывает мои размышления.
— Ты спрашивала меня, почему я заплетаю твои волосы, — бормочет он. Его тон тревожит меня. Он выглядит… виноватым.
— Да.
О, дерьмо.
— Думаю, потому что, Шлюха-наркоманка, обычно, позволяла мне играть с ее волосами. Я не знаю, воспоминание это или сон.
Ого! Это он о маме, которая родила его.
Он смотрит на меня, с непроницаемым выражением лица. Мое сердце выпрыгивает из груди. Что мне сказать, когда он говорит такие вещи?
— Мне нравится, когда ты играешь с моими волосами. — Мой голос звучит неуверенно.
Он смотрит на меня с неопределенностью.
— Ты говоришь правду?
— Да. Это правда. — Я хватаю его за руку. — Я думаю, что ты любил, родившую тебя мать, Кристиан.
Его глаза расширяются, и он смотрит на меня бесстрастно, ничего не говоря.
Черт возьми. Я зашла слишком далеко? Скажи что-нибудь, Пятьдесят — пожалуйста. Но он по-прежнему решительно молчит, глядя на меня бездонными серыми глазами, и это молчание натягивается между нами. Он выглядит потерянным. Он смотрит вниз на мои руки и вздыхает.
— Скажи что-нибудь, — прошу я, потому что не могу выдерживать больше тишину.
Он качает головой, глубоко выдыхая.
— Пойдем. — Он выпускает мою руку и встает. С настороженным выражением лица. Разве я перешагнула отметку? Я понятия не имею. Мое сердце замирает, и я не знаю, сказать ли еще что-нибудь, или просто отпустить. Я выбираю последнее и послушно следую за ним на выход из ресторана. На прекрасной узкой улице, он берет мою руку.
— Куда ты хочешь пойти? — Спрашивает он! И он не зол на меня — хвала Небесам.
Я выдыхаю с облегчением и пожимаю плечами.
— Я не знаю. Я просто рада, что ты все еще разговариваешь со мной.
— Ты знаешь, я не люблю говорить обо всем этом дерьме. Но дело сделано. Все кончено, — говорит он тихо.
— Нет, Кристиан, не кончено.
Мысли окружают меня и впервые я задумалась; что было бы, если бы все, действительно, было кончено. Он всегда будет Пятьдесят оттенков. Мои Пятьдесят оттенков. Хотела бы я, что бы он был другим? Нет — только, чтобы он чувствовал себя любимым.
Взглянув на него, я ловлю момент для того, что бы насладиться его пленительной красотой. И он мой. Он пленит не только прекрасным лицом и телом. Он очаровывает меня. Это то совершенство, которое привлекает меня, что манит меня. Его хрупкая, раненая душа.