Тони отрицательно помотал головой.
— Вот и я не хочу. Поэтому соберём всех вместе, а потом уже решим, как быть дальше.
— И скольких ты пригласила? Если, конечно, это не секрет, — Тони было интересно, насколько грандиозное планируется мероприятие. — Вообще-то, Николь говорила о тихом семейном барбекю. Теперь всё будет по-другому?
— Обстоятельства изменились. Будет несколько наших знакомых из долины, друзья и одноклассники Николь.
— И всё? — настороженно спросил Тони. — А старейшины?
— А куда без них? — вздохнула Рената. — Ты же понимаешь, что я не могла отказать.
— Я понимаю, — Тони, не отрываясь, смотрел на дорогу. — Когда только это закончится?
Рената нежно погладила его по плечу. А он в ответ потёрся щекой о её руку и, улыбаясь, произнес:
— Кстати, я сегодня тоже кое-кого встретил.
— И ты? — удивилась Рената. — Прямо день неожиданных встреч. И кого же?
— Помнишь, я как-то рассказывал тебе про своего родственника? Марка?
Рената задумалась.
— Это тот, который потерял жену в автокатастрофе?
— Да. Но у него теперь другая семья. Так вот, они тоже приехали к сыну-студенту. Надо же, — удивленно ухмыльнулся он, — я и не подозревал, что этот университет пользуется такой популярностью. А ты переживала, что Николь его выбрала.
Он прибавил газу, машина взревела и понесла их в обратный путь.
На улице, махая родителям на прощание, Николь несколько раз ловила на себе внимательный взгляд подруги. Особенно когда вблизи появлялись другие люди.
— Не смотри на меня так, — возмутилась она. — Я в порядке.
— Вот никак не могу понять, как тебе это удаётся? — спросила Стеф, когда они вернулись домой.
— Ты о чём? — удивилась Николь.
— О том, как ты реагируешь на людей.
— А что, мне теперь всегда нужно держаться от них подальше? Их запах будет рождать во мне чудовище? — Николь сделала устрашающее лицо и оскалила зубы.
— Угомонись, никакое ты не чудовище. Просто сейчас нужно поостеречься, привыкнуть к своему новому состоянию. Ведь изменение сущности у тебя только началось. Будет очень неприятно, если ты не сдержишься. Я, конечно, постараюсь всё поправить, но это будет не очень просто.
— Не понимаю, — пожала плечами Николь. — Даже если я другая, должно же у меня что-то происходить по правилам. И как это происходило у других: по правилам или нет? А у тебя как было?
— Было по-всякому, — вздохнула Стеф.
— Расскажешь? — Николь умоляюще смотрела на неё. — Ты не представляешь, как тяготит незнание того, что меня ждёт.
— Это мне знакомо, — опять вздохнув, покачала головой Стеф. — Я сама была такой же: напуганной, ничего не понимающей. Но у тебя есть одно преимущество: рядом с тобой родные и любящие люди. У меня такого не было.
Стеф замолчала. Николь замерла в ожидании, хотя и сомневалась, что Стеф поведает ей свою историю. С чего это её многоопытный наставник будет изливать перед ней свою душу?
— Я бы рада рассказать, что тебя ждёт, — пожала плечами Стеф, — но сама ничего не знаю. Ты другая, и у тебя всё по-другому. И я могу только быть рядом, присматривать и, если надо, помогать.
— Тогда расскажи, как было у тебя, — нетерпеливо попросила Николь и добавила: — Если, конечно, можно.
— Можно. Но это довольно долгая история и нам лучше присесть.
Глава 7
— Со мной это произошло давно, очень давно — сто десять лет тому назад, — начала свой рассказ Стеф, когда они уселись в гостиной на диван.
Я с родителями жила в столице Сербии, Белграде. Моё настоящее имя — Стефания Радонич. Мои родители. Лазар и Мелисса Радонич, были учёными, антропологами. Они постоянно находились в разъездах: то на раскопках, то в какой-нибудь глуши изучали новые племена, то на симпозиумах или конференциях. В общем, они были очень увлечены своей работой, и моим воспитанием занималась бабушка. Но когда мне исполнилось шестнадцать лет, бабушка умерла, и родителям пришлось изменить свой стиль жизни. Не круто, но пришлось. Я ведь уже была достаточно взрослая. Поездки были, но ненадолго, и уезжал кто-то один. А если вместе, то максимум на неделю.
У нас был свой дом с небольшим садом и огородом. Родители наняли экономку, Ирину. Она вела хозяйство, готовила и присматривала за мной. Два раза в неделю приходил садовник. Мы были довольно состоятельная семья и могли себе позволить помощников.
Естественно, при таком ритме жизни родители старались угодить всем моим желаниям и прихотям. Сказать, что я не пользовалась этим, — ничего не сказать. Иногда в мою голову приходили такие идеи, что другие родители стукнули бы кулаком по столу и заперли ребенка под замок. А у меня всё было по- другому. Я бессовестно пользовалась их безграничной любовью ко мне и чувством вины за долгое отсутствие.
Их любовь к антропологии передалась и мне. В те годы я увлекалась египтологией. Моя комната была вся уставлена вазами, статуэтками, фресками. Родители, зная моё увлечение, везли мне весь этот антиквариат. Я сама собрала очень большую библиотеку с книгами и журналами про Египет. Что-то покупала, что-то дарили.
Закончив колледж, я поступила в университет и решила, что буду египтологом. А после окончания второго курса мы с друзьями, такими же студентами, решили ехать в Египет. Мы хотели исследовать местность в глубине страны, удалённую от цивилизации, где обитали племена, образ жизни которых практически не изменился со времён фараонов. Они до сих пор обожествляли нильскую воду и устраивали праздники в честь коровы.
Родители были против этой поездки, но я их уговорила, сказав, что это будет их подарок на моё девятнадцатилетие, которое должно было наступить через месяц.
И вот в одно прекрасное утро я оказалась в стране, о которой так много читала и, е общем-то, немало знала. Но здесь нас ждало разочарование: попасть к нашему объекту мы не могли. Среди племён произошел какой-то конфликт, и теперь там шла междоусобная война. Нас сразу предупредили, чтобы мы даже не пробовали самостоятельно пробираться к нашему племени.
Мы и сами понимали, что это опасно. Поэтому пришлось довольствоваться программами местных гидов и посещать достопримечательности по запланированной ими программе.
В один из дней мы поехали в Цветной каньон. У меня до сих пор, когда вспоминаю про него, перед глазами стоят красоты этого места. Разноцветный песок с фиолетовым, оранжевым и ещё какими-то немыслимыми оттенками. Нависающие скалы и узкие лазы, куда может протиснуться только один человек. В общем, загадочный мир. Но самым поразительным для нас была панорама, где мы увидели «глаза каньона».
На высоте двух-трёх метров от земли самой природой были высечены яркие зелёно-голубые глаза. Это было необъяснимо и удивительно. Местный гид много и увлечённо рассказывал про это место, и мы молча слушали его, как заворожённые. «Если дотронуться до глаз, то удача во всём будет вам обеспечена», — закончил свой рассказ гид и повёл группу дальше. Я всё стояла и не могла отвести взгляд от этого чуда природы, а когда очнулась, то оказалось, что стою одна среди скал. Где-то вдалеке слышались голоса моих спутников.
Решив, что судьба подарила мне шанс и глупо будет им не воспользоваться, я потуже затянула лямки рюкзака и начала подъём.
На скале было много разломов и выступов, и я, хоть не была сильна в скалолазании, без труда преодолела половину пути. А когда уже почти добралась до «глаза», кусок скалы в моей руке отломился, и я полетела вниз. Ударившись головой, я потеряла сознание.
Николь тихонько охнула и прикрыла рот рукой. Глаза её были полны неподдельного ужаса. Стеф замолчала, смотря немигающим взглядом в стену, как будто что-то вспоминая, а через некоторое время продолжила рассказ.
Когда я очнулась, всё мое тело горело. Вокруг была темнота. Я не могла пошевелить ни руками, ни ногами. И ощущения были странными: меня то рвало на куски, то поливало ледяной водой. А иногда обдавало таким огнём, что казалось, будто моё тело плавится и внутри медленно разливается лава, затопляя всё пространство, до последней клеточки.