— Да-да, — поспешил подтвердить Егоров, — у нас в следственном комитете все такие.
— Ну вот, — продолжил рассказ Николай, — долго наседала на него эта бизнесвумен, а он — ни в какую, она жмет еще больше, а он в отказ. И в один прекрасный момент говорит ей: «А вы подарите свой дом, коли он так вам не нужен, Коле Францеву, а то он с женой и детьми ютится в малюсенькой квартирке и от областного управления ему никакой поддержки и сочувствия». И она, к нашему общему удивлению, подписала все бумаги. И теперь мне налог на дарение платить, а там такая сумма может получиться, что материнского капитала не хватит.
— Повезло, — вздохнул Егоров.
— Еще как повезло, — согласился участковый.
— Ну и ветра у вас тут! — сменил тему разговора следователь. — Вроде март, а так задувает! Да еще и со снегом. Откуда вдруг?
— Я позавчера проводил разъяснительную работу с одним гражданином, который проходил мимо местной школы в пьяном состоянии. От него разит, но он уверяет, что трезвый, а то, что качается, то это всего-навсего оттого, что изменилась земная ось — она наклонилась, и магнитные полюса сместились. Северный магнитный полюс вообще в нашу сторону попер, и теперь у нас климат будет меняться: был умеренно континентальный, а будет резко континентальный, то есть летом жара невыносимая, а зимой сорокаградусные морозы, как в Сибири. Вот такие образованные люди живут в нашем Ветрогорске.
— И что же ты ему сказал?
— Сказал, что даже если ось земли наклонилась, все равно надо ходить прямо, и выписал ему штраф пятьсот рублей, — признался Францев и, не делая паузы, предложил: — Проедем-ка сейчас к одной даме, которая в курсе всего, что происходит в поселке. Уж если она не в курсе чего, то это не знает никто. А вот после встречи с нею поговорим с сожительницей Дробышева.
— С кем будет встреча? С какой-то наблюдательной старушкой? — догадался Егоров.
— Наблюдательная не то слово, — с некоторой грустью в голосе согласился участковый, — а насчет старушки я бы поостерегся так ее называть: эта дамочка так ножи метает, любой спецназовец позавидует.
— Ножи-и! — удивился подполковник юстиции. — Так ведь Дробышева, из-за которого мы тут страдаем под ветром, тоже ножом прикололи. Так может, его с расстояния… Хотя он в машине сидел. Но с другой стороны… Он мог сесть на водительское кресло, повернулся, чтобы закрыть за собой дверцу, и тут ножичек и прилетел… А! Может такое быть?
— Может быть все, что угодно. Только даме этой с убитым Эдуардом делить было нечего. Они действительно были знакомы, но в этом поселке все и так в той или иной степени друг друга знают… Делить дамочке с Дробышевым нечего, к тому же у нее муж возглавляет солидный банк.
Они остановились возле служебной «Нивы» Францева, и Николай достал мобильный и набрал номер.
— Любовь Семеновна, у вас не найдется с полчасика на общение со мной и сотрудником следственного комитета?
— Что-то случилось? — переспросила Люба. — И с кем случилось? Потому что у меня и мужа все нормально. Только что с ним по телефону общалась.
— С Эдуардом Дробышевым большая неприятность. Мы хотели бы о нем поговорить.
— Но я ничего о Эдике сказать не могу. Мы же не были близко знакомы… Здоровались иногда, а так… Хотя подъезжайте — мне интересно, что же случилось, а то на улице непогода: лишний раз туда не сунешься и новостей не узнаешь. А в нашем поселковом чате пока все тихо.
Пока участковый разговаривал, подполковник юстиции что-то искал в своем телефоне.
Увидев, что Францев наблюдает за его действиями, объяснил:
— Вот ведь техника до чего дошла: не сходя с места все что угодно можно узнать и про кого угодно.
Глава четвертая
У ворот их встретил охранник и проводил к гостевому дому, стоящему в стороне, под высокими соснами. На первом этаже располагались большой бильярдный стол и барная стойка.
— Ого! — восхитился Егоров, увидев стол. — Двенадцатифутовый. Можно и в русскую пирамиду, и в снукер.
— Играете? — спросила хозяйка.
— По возможности шары гоняю.
— А мой муж любит в снукер, но редко ему удается: соперников здесь нет, — женщина посмотрела на Францева, — может, вы заходить будете?
— Да я все больше в пинг-понг, — смутился Николай.
Люба подвела их к стойке, сама взобралась на барный стульчик. Егоров сделал то же самое, а Николай остался стоять.