К нему протиснулась сердитая, плачущая Варя:
— Федька! Вот скажу, вот про все скажу маме! Я из-за тебя на два урока опоздала! На два урока опоздала!
Федя ничего не ответил. Он обалдело посмотрел на сестренку, потом отвернулся и чихнул. Варя увидела, что за брата теперь беспокоиться нечего, и принялась расталкивать ребят.
— Пустите! Я на два урока опоздала! На два урока опоздала!
— Так! — сказал вожатый, пробравшись к Феде. — Идем!
— Куда? — угрюмо спросил Федя и снова чихнул.
— В школу, конечно. Ты думаешь, удрать из дому — это такой пустяк, что об этом и поговорить не стоит?
— А я что, удрал? Никуда я не удрал. Я домой иду.
Ребята расхохотались:
— «Домой иду»! А валенки зачем?
— А рюкзак?
— А стеганка! Товарищи! Это он просто гуляет! Взвалил на себя два пуда и гуляет.
Стараясь перекричать поднявшийся шум, Федя стал объяснять, что он раздумал, что он сначала и в самом деле хотел убежать, но потом раздумал.
Однако никто ему не поверил.
— Ладно! В школе разберемся. Сурен! Возьми у него мешок: он устал небось.
Силач вскинул на правое плечо Федин рюкзак, кто-то взял у него стеганку, и все двинулись в школу.
Ната забыла о том, что ей самой предстоят неприятности. Растерянная, недоумевающая, она шла и думала только о том, как бы перекинуться с Федей хотя бы двумя словами, но к путешественнику даже приблизиться было нельзя, не то что поговорить, — так тесно окружили его мальчишки.
Одни изощрялись в остроумии на его счет, другие расспрашивали серьезно, даже с сочувствием:
— Ты по какому маршруту хотел бежать? Через Мурманск? Через Архангельск?
— Эх ты, тёпа! Чего ж ты днем бежать задумал? Ночью надо было бежать!
Федя не отвечал и лишь изредка шептал, чуть шевеля губами:
— Отстаньте вы!…
Он встал сегодня за полчаса до того, как проснулась Варя, и, не умываясь, побежал за вещами на пустырь. Но, придя туда, Федя обнаружил, что не запомнил места, где спрятал свой багаж. Часа полтора он бродил среди обломков, пока не нашел рюкзак и ватник, и вот теперь так глупо попался с ними ребятам на глаза.
Перед дверью школы Женя остановился и поднял руку:
— Стоп! Не забывайте, что в первой смене идут уроки. Пока не будет полной тишины, никто не войдет. Ребята затихли.
— Успокоились? Пошли!
Гуськом, чуть слышно перешептываясь, ребята вошли в раздевалку. К ним навстречу двинулась пожилая нянечка. Она смотрела на ребят тревожно и подозрительно.
— Иван Лукич у себя? — вполголоса спросил ее Женя.
— Заняты они. Комиссия у них.
— А завуч?
— Тоже заняты: комиссия.
Женя был только рад, что ему придется во всем разбираться самому.
— Дайте нам, пожалуйста, ключ от пионерской комнаты.
— А вам кто из старших разрешил? — спросила нянечка.
Женя несколько секунд обдумывал, что ему ответить.
— Агриппина Федоровна, мы не банда с улицы, а пионерский отряд этой школы, — сказал он негромко, но очень внушительно. — Нам срочно нужно обсудить один очень важный вопрос. Если вы не дадите ключ, я немедленно пожалуюсь директору.
Оторопевшая нянечка молча посмотрела на Женю, потом открыла стеклянную дверцу шкафчика, висевшего на стене, и протянула вожатому ключ.
Федя оставил свой багаж в раздевалке, и все пошли наверх. Пионерская комната находилась на четвертом этаже. Вожатый шагал через две ступеньки, ребята еле поспевали за ним, и Федя с Натой и Славой сильно отстали от них. На площадке второго этажа Луна остановилась.
— Федька, рассказывай скорей! — зашептала она. — Куда ты вчера исчез? И почему ты в городе? Ой, Федька, ты не знаешь, что я из-за тебя пережила!
Федя отвернулся от нее и ничего не ответил.
Председатель тоже зашептал:
— Знаешь, Федька… Я всегда говорил, что ты любишь пофантазировать, но, чтобы ты на деле пустился на такое, этого я не думал… А ты, Натка… Ты-то не соображала, что делаешь, когда ему помогала? Ведь вы знаете, какая заваруха теперь начнется!… С директором вам придется говорить — это факт! На совете отряда вас будут обсуждать — это тоже факт! И еще педсовет этим делом займется, вот увидите!
Федя два раза чихнул, потом сердито уставился на Славу и застучал себе пальцем в грудь.
— Ну что вы ко мне все пристали! — вполголоса, но очень горячо заговорил он. — Ну, зачем меня обсуждать, когда я никуда не бежал!
Председатель только рукой махнул:
— Брось, Федька! Уж кому-кому, а близким товарищам врать — это знаешь… Ты бы еще Луне сказал, что не бежал!