Димка работал c увлечением, и крепостная стена быстро росла. Пришло время делать бойницы, он побежал в сарай за дощечками для перемычек.
Когда Димка вышел из сарая с охапкой дощечек, то увидел: строительство порушено. По рассыпанным кирпичам топтался рыжий мальчишка. Димка бросился к диверсанту. Тот ловко увернулся и, выдернув у него дощечку, ударил по голове. Остальные дощечки с шумом посыпались у Димки из рук. Рыжий снова замахнулся. Димка зажмурился и услышал дикий вопль противника. Открыв глаза, он увидел рыжего, лежавшего навзничь с округлившимися от ужаса глазами, и грозно рычавшего над ним Рекса. Димка схватил пса за ошейник и попытался оттащить. Но рассвирепевший Рекс остервенело рвался к перепуганному насмерть рыжему. Опомнившись, Димка скомандовал:
– Рекс, фу!
Командам Рекс подчинялся. Битва окончилась. Рыжий, сидя на земле, тихонько всхлипывал. Димке даже стало жалко его.
– Больно? – спросил он.
– Больно, больно, – передразнил рыжий. – На тебя бы такая страсть прыгнула! – успокоившись, спросил: – Тебя как звать?
– Димка.
– А меня – Васькой. Мы живем в старой школе.
Во двор вошла женщина лет сорока в ситцевом платье и чувяках на босу ногу. У нее было узкое лицо с маленькими, беспокойно бегающими глазами и горбатым носом над толстыми губами.
– Смотри, Юлька-воровка. Опять выпила, – показал Васька и крикнул: – Тетя Юля, как дела?
Юлька – воровка остановилась, сипло ответила:
– Фартово, рыжий!
– Ты смотри, – удивился Димка. – Я тоже, как увидел тебя, то сразу подумал: вот рыжий!
Юлька – воровка, покачиваясь, подошла.
– А ты, чернявый, где я тебя видела?
– Тетя Юля, он первый раз во двор вышел, – сказал Васька. – Где же вы могли его видеть?
– Может быть, может быть. – Она присела у забора и запела:
Фонарь качается, мильтон ругается,
Фонарь качается на ветру.
А я несчастная, торговка частная,
Стою и бублики я продаю.
Димка провел по лицу ладонью, спросил:
– Васька, а тебе нравится эта песня?
– Какая?
– Та, что Юлька-воровка поет. Васька ответил:
– Мне нравятся «Тачанка», «Каховка» и про конницу Буденного.
Димке эти песни тоже нравились, и он уже готов был разоткровенничаться, но сдержался и спросил еще:
– У тебя отец где работает? – Димка не раз слыхал от отца: «соцпроисхождение человека знать важно».
Васька ответил простодушно:
– Слесарь в депо.
Димка улыбнулся своей подозрительности: вихрастый, задиристый Васька в полинявших от бесчисленных стирок рубашке и штанах, босой к тому же, никак. не мог походить на кулацкого или буржуйского сынка. И Димка стал рассказывать Ваське о себе, как самому лучшему другу.
Юлька, дремавшая у забора, очнулась, спросила
– О чем поете, чижики?
– Он мне кино рассказывает, тетя Юля, – сказал Васька и подмигнул Димке.
– Кино… – пробормотала Юлька и снова прикрыла глаза.
– Расскажи, кто такая Юлька-воровка и почему ее так зовут, – попросил Димка.
– Спекулянтка. Селедкой спекулирует. И что под руку подвернется, то и украдет.
– Как селедкой? – удивился Димка. – Ее же в магазине полно.
Васька объяснил:
– В том и дело, что полно. Юлька берет в магазине самую дешевую селедку, смажет ее постным маслом, чтобы казалась жирней, и на вокзал. Курортники и командировочные вечно торопятся и хватают все подряд. А тут Юлька: «Кому селедочки? Залом каспийский, иваси…» Они не соображают, что иваси ловят на Тихом океане, а на Волге ею и не пахнет. Спросят иваси, Юлька сует им селедку заржавленную, а сдерет раз в пять дороже. Спросят залом – опять сунет селедку такую же. Поезд уйдет, пусть потом разбираются. А ты говоришь, что в магазине полно!