— Эй, погоди! — Аркатова заметил мужик в шапке-непроливайке.
Урядник сделал вид, что не слышит, машинально ускорил движение, надеясь укрыться в тёмном лесу.
— Не боись! — подал голос другой, с сундучком в руке.
Враз потяжелел мешок за спиной. Нащупал за поясом маузер. Отклонился на случайную тропу, светлевшую в густых деревьях.
— Стой! — Прохожие побежали за ним.
Аркатов прибавил ходу. Те наддали. Послышалось тяжёлое дыханье гонцов. Урядник резко обернулся и встал. Мужчины наткнулись на него, как на стенку. Заученным приёмом Аркатов ударил первого ногой в пах. Другого — рукояткой маузера в висок. Оба очутились на земле. Сундучок отлетел в траву. Шапка-кубанка скатилась с дорожки…
— Зазноба задержала? — ворчанием встретил его Скопцев. Он опирался спиной на толстую сосну в овраге. Под его ичигами скрипел снег.
— Ты — догадливый, казак! — Аркатов запалённо хукал, разводил руками, умеривая дыханье. Мешком упал под дерево. Ноги метнул вверх, прислоня к стволу сосны.
В овраг вползала рассветная синь. Пошумливали вершины деревьев. От плешин снега наносило холод.
Скопцев жевал корку, сопел недовольно. Он был в летней тужурке, обтёрханном плаще. Дожидаясь Аркатова, продрог.
— Ошивался где-то, а тут продавай дрожжи!
— Непредвиденные обстоятельства. — Аркатов всё ещё загнанно похекивал. Рукавом ватника отирал лицо. Пережив опасность, он не сдерживался. — Всё жрёшь, как заморыш!
— Удачи и неудачи не связываю с желудком, Изот Дорофеевич, никогда! — Платон Артамонович отхватил кусок краюхи, жамкал так смачно, что щёки ходуном ходили. — У меня огневой контакт с пузом!
В первом свете утра очертилось его буроватое лицо с широкими скулами. Как у большинства его собратьев по окраске, у Скопцева была молочно-белая кожа, испещрённая мелкими веснушками, а нос за лето обшелушился в загаре.
— Оглоед ты, казак! — злился Аркатов, изрядно перетрусивший в ночной стычке. — И не духарься, рыжий!
— Ты чё щеришься, урядник? — Скопцев с нарастающей тревогой всматривался в потное подёргивающееся лицо Аркатова. — В Харбине, небось, заждались, а мы собачимся впустую…
— Бьётся в истерике твой сотник, тебя не видя! — Аркатов рывком поднялся, поправил лямки мешка на плечах, хлопнул себя по боку, удостоверяясь, на месте ли маузер. Тоном приказа добавил: — Нужно доставать груз!
— Чего засуетился, урядник? На пятки наступают?
— Не твоё дело! Твоё дело: хрюкнул и — в загонку! Не ширь ноздрю! Духарь отыскался! — В обидных словах срывал свою злость Аркатов.
— Зря вы так, Изот Дорофеевич! Смерть заодново ходит…
— Ладно! Балахоны на месте? Лыжи приготовил?
— Как договорились — исполнено.
— Веди к тайнику!..
День разгулялся: чистое небо над горами, в лучах солнца искрился снег. Урядник с биноклем притаился на каменистой сопке. Он успел изучить противостоящую за распадком гору. Вот из укрытия выбрался человек в дохе. Разминается. Правота Тачибаны подтверждается: красные обнаружили тайник! Ветром донесло звук выстрела. Скопцев скатился под горку. Почему нет погони? Тот, в дохе, недвижен. Аркатов осудил противника: в секрете один человек. Или это новая уловка? Где же преследователи?..
Скопцев бежал в низину. Соображает: достичь чернотала, затем ручьём выскочить на песчаные бугры и нырнуть в ущелье, поросшее сосняком. «Рацию-то не достал!» — спохватился Аркатов. Кто теперь поверит, что это рыжий выходил ночью на связь с Харбином? Аркатов в волнении приник к биноклю. Скопцев стремительно катил по спуску на лыжах. Петляет, уклоняется от низких веток. И никто его не настигает!.. Везёт рыжему! Урядник навострился вдогонку, чтобы пересечь путь Скопцева в излучине ручья…
Цыдендамбаев, услышав выстрел в горах, заторопился к лейтенанту. С крутолобой сопки заметил убегающего человека. Тёмные ичиги выделялись на белом покрове земли. Далеко умотал пришелец! Он затеряется, если выпустить в низинный лес. Глаз охотника не подводил. Цыдендамбаев прилёг на обломок скалы. Выцелил утекающего. Плавно нажал на спусковой крючок берданки.
И второй выстрел услышал Аркатов. Перекрестился набожно. Отполз за выступ утёса. Приладил лыжи и заскользил вниз, в другую сторону от тайника…
«Здравствуй, Дядя — достань воробушку!
Пишу тебе в теплушке. Слёзы — ручьём. Не мог приехать! Твоя Людка добралась почти до тебя. Уговорила пилота — вёз почту. Сначала до Уфы. Потом — до Иркутска. И тут — стоп! Вашу милость посетить — гони пропуск! За Байкал — ни на шаг! Хлопотать нет часу, как говорят хохлы. Эх, жизнь-жестянка! Когда теперь увидимся? Так хочется прижаться к тебе, мой лучший на свете землемер!