День был пасмурный. Низкие тучи кудлатились над вершинами сопок. Дымы стройки стелились над долиной, сквозняком их утягивало вверх и там они смыкались с подбрюшьем тёмных облаков.
Аркатова беспокоила приближающаяся зима. Снегом занесёт овраг, нужно искать новый тайник для рации и остального снаряжения. Теперь, осмотрев сверху панораму стройки и определив, что до завершения её — срок немалый: большинство помещений без крыш, часть лишь в срубах, — принял твёрдое решение о перемещении в более подходящее место своего заграничного груза. По рассказам Скопцева, урядник представил себе местоположение усадьбы Кузовчиковой-Заиграевой. Пришло время потревожить бабу.
Прислушивался он к разговорам среди горожан: что толкуют о происшествии в тайге? Но о гибели Скопцева никто и словом не обмолвился. Был слух о японском шпионе, будто бежавшем из-под носа тюремщиков, однако он воспринял его как очередную выдумку: побасенок на сей счёт во время войны не перечесть!
После рабочего дня Аркатов подкараулил прачку за железнодорожным переездом. Заиграева, худая, в тонком пальтишке, резиновых ботах, спешила домой. Клетчатый платок — до глаз. Изот Дорофеевич, нахлобучив лохматую шапку, обметнув шею до подбородка тёплым шарфом, придержал её.
— Погодь, дело есть!
— Чего тебе? — подняла она глаза на окрик. Аркатов взял её за тонкий локоть.
— Мужик законный возвернётся, чем оправдаешься?
«Как же про Ивана, если она сама с ним встречалась?» — Агриппина Петровна заподозрила неладное. В сердце ударила тревога.
— Тебе-то кака боль? Кто ты есть?
— Будешь много спрашивать, язык отсохнет!.. Твой Иван душил комиссаров. Властям ты не сообщила про муженька? Знаю, не сказала! Где твоё место? В тюрьме твоё место! К военным пристроилась? Зачем? Шпионишь!
— Отойди, чумной, а то закричу!
Аркатов приставил к её спине финку.
— Пикнешь — прирежу! Показывай избу! Иди, будто знакомого повстречала.
— Чего пристал? Про Ивана — быльём поросло!
— Шагай, курва, без остановки! — Аркатов надавил ножом.
Домик Заиграевых был старым, сработанным из малогодных шпал. Горенка да прихожая. Усадьба задами упиралась в обрыв. Хлев из жердей, обмазанных глиной.
— Сараюшку не запирай!
— Соседей кликну! — противилась Заиграева.
Аркатов — нож к горлу.
— Пикни только! Прирежу ублюдка твоего! Помни! — Аркатов сбежал по тропке на берег реки.
К усадьбе Заиграевых он вернулся поздним вечером. В ямке под обрывом положил мешок с грузом. Крадучись, поднялся к сараюшке. Поторкал дверку — не заперта! Опасаясь засады, он постоял, прижавшись к стенке. В правой руке — маузер! Ни звука. Спустился с ношей. Сторожко отворил дверцу. Присвечивая ручным фонариком, ногами раскидал в углу сухой навоз, опустился на колени, проделал углубление под нижней жердью. В нишу положил тяжёлый свёрток. С тщательностью замаскировал тайник…
«Потенциальный противник» — усмехался про себя генерал Чугунов, вспоминая разговор в Москве, в Главном Управлении военной контрразведки «Смерш», куда его вызывали недавно в связи с начавшейся переброской на Дальний Восток вооружения, горючего, военного снаряжения. Квантунская армия — вот настоящий противник Забайкальского фронта! Зачем вымучивать этакую секретность? Из вражеской армии тянется интерес к тайнам Забайкалья. Она создана на полуострове Квантун сперва как оккупационная. Клочок суши был арендован Россией у китайцев в 1896 году на 25 лет. После поражения царских войск в 1904—1905 годах на Дальнем Востоке японцы захватили полуостров, посчитав его российским владением. В 1923 году, когда истёк арендный срок, Япония не вернула Китаю Квантун. В 1931 году военные силы ринулись отсюда на Маньчжурию.
К осени 1941 года вблизи советских границ было сосредоточено около миллиона солдат и офицеров Страны Восходящего Солнца — едва ли не весь цвет императорской армии! Самураи, готовые шагнуть за Амур, ходили с летучим присловием на устах: «Не опоздать на автобус!». Победа советских людей под Москвой и Сталинградом отрезвила восточных вояк.
На «оперативку», как любил называть утренние совещания генерал, пригласили и Голощёкова. Возвращаясь из Москвы, Чугунов задержался в Распадковой. Отвлекаясь от «московских мыслей», Тарас Григорьевич обратился к гарнизонному уполномоченному:
— Что наработали вы, товарищ старший лейтенант?
— Обо всём комплексе оперработы или только по эпизоду рации, товарищ генерал? — Голощёков выглядел щеголем: отлично сшитая гимнастерка, свежие погоны и подворотничок, тёмно-синие бриджи — с иголочки. Сапоги — что зеркало: смотри и не насмотришься. Аккуратная подстрижка усиливала впечатление приглаженности здоровяка в роговых очках.