Фёдоров исчах в заботах: не проворонить бы агента, если он надумает просочиться в охраняемую зону вместе со здешними таёжными добытчиками. А если он встретится на шишкованье со своими сообщниками? Если так обусловлено — прохлопаем! И капитан запросил Васина: «Разрешите приехать в Читу!». Он посчитал, что совет кадрового чекиста в данном разе будет кстати.
Васин, знобко поводя плечами — лихорадка вторую неделю трепала, — выслушал доклад Фёдорова со вниманием, уточнял некоторые детали. Разговор затянулся. Попили горячего чаю с сухарями.
— Как наш уполномоченный по гарнизону, помогает? — Васин принял таблетку и запил стаканом воды.
Фёдоров ответил не сразу: как быть? Махнув рукой, ответил прямо:
— Ерундовый человек! — Говоря так о коллеге, Фёдоров не собирался его чернить. В своей жизни он не мог терпеть криводушных людей.
— Ты, капитан, не думай, что все кадровые сотрудники, как стёклышко, светлы. Мы — из народа. А народ разнолик. Мы — соответственно. Ладно! Вернёмся к своим делам. Зарубите себе на носу, капитан: агент идёт к вам! Из этого исходите. Из этого стройте версии. Не расхолаживайте себя поблажкой: пронесёт!
Семён Макарович покраснел, как школьник, застигнутый за непотребным занятием: «Откуда Васину известны тайные думки его, Фёдорова?».
— Понимаю, Климент Захарович.
— Выделим, как обещали, сотрудника на время. Из спецшколы прибыл лейтенант Сидорин Григорий Григорьевич. Имейте в виду: горяч, фантазёр, спортсмен первого разряда по боксу. По мере нужды, сдерживайте его благие порывы. Вы — человек уравновешенный. Сочетание классическое: лёд и пламень!..
— Какой там лёд! Преувеличиваете, Климент Захарович, по доброте своей…
Фёдорова познакомили с помощником: остроносенький паренёк с веснушками на щеках. Шагает, будто бы пританцовывает. До поезда на Распадковую оставалось десять часов. Семён Макарович больше молчал, захваченный мыслями об агенте.
Сидорина, по натуре разговорчивого и общительного, тяготило молчание капитана: «Зачем Васин послал к этакому бирюку?». Сняв сапоги и шинель, ослабив ремни, Фёдоров, не обращая внимания на сослуживца, завалился на койку.
— Ломит кости, как черти в молотилке прокрутили! — сказал Семён Макарович извиняющимся голосом. — От майора, что ль, перешла испанка?
Лейтенант не знал, что такое «испанка», уточнять не счёл нужным. Повесил новенькую шинель с погонами в шкаф, используемый вместо гардероба, причесал русый чуб перед зеркальцем на дверце шкафа, разогнал складки свежей гимнастёрки под широким офицерским ремнём.
Семён Макарович смотрел на него с любопытством и завистью: ничто не печалит парня! И мысленно представил себе этого чистенького, приглаженного лейтенантика в котловане, среди замызганных строителей, на раскисшей кваше лесной дороги. Про себя Фёдоров окрестил помощника Григри — Григорий Григорьевич. И снова вернул себя в ямы и кучугуры стройки. Солдаты в виде рабочих и вольнонаёмные, похожие на солдат. И явилось неожиданное предположение…
— Григорий Григорьевич, у вас, конечно, есть штатский костюм?
— Купил. — Сидорин непонимающе глядел на капитана.
— Вот и ладно. Форму свою спрячьте до лучших времён. — Фёдоров поднялся на койке и начал пояснять свою задумку. На Распадковой лейтенанта никто не знает. Приедет и оформится под видом рабочего по вольному найму. Вы лопату от топора отличите?
Сидорин явно разочаровался. Ему очень хотелось покрасоваться в гарнизоне. Новенькая форма, золотистые погоны офицера. Отлично сшитые сапоги. Фуражка с гладкой тульей. Лейтенант обидчиво жевал свои припухлые губы с заметным пушком.
— Войдёте в контакты с местным населением. Встречаться будем в условленном месте, — развивал свою мысль Фёдоров.
— Если вам, товарищ капитан, я неподходящий, так скажите…
— Пузыри оставим детям, товарищ лейтенант! — Фёдоров ожидал подобной реакции — сам бы возмутился, окажись на месте Сидорина. — Запасайтесь справочниками, наставлениями строймастера. Чтобы дважды два — восемь!
И вдруг Фёдоров прилёг в растерянности: как Васин глянет на затею? Лейтенант прикомандирован временно в Распадковую. В штате числится за Читой. И неловко теперь перед Сидориным — торопыга Длинноногий!
Васин принял Фёдорова поздним вечером. Выслушал. Подумал. У него поднялась температура и он поминутно вытирал платком лысину. Что-то было разумное в идее Фёдорова. А если промахнётся землемер? Агент расшифрует неопытного Сидорина. Примет свои меры предосторожности.