Сережа Маленький убедил нас проплыть вокруг подножия Алчака за мыс и осмотреть все крупные камни и расселины. Решили мелочами — крабами, ершами, зеленухами — не заниматься и, уж конечно, не трогать морских собачек. На этот счет мы потребовали от Сережи Большого индивидуальное обещание.
Теперь из нас троих хуже всех был вооружен я. Поэтому, видимо, рыбы обходили моих товарищей и все лезли на меня. Пока я мычал и шлепал по воде, чтобы привлечь внимание какого-нибудь Сережи, рыбы уплывали. Это были почти одни лобаны, которые огибали подножие Алчака и плыли нам навстречу.
Время от времени мы ныряли к основанию камней и заглядывали в маленькие гроты — всюду сидели готовые вступить в драку крабы. Они лишь поглубже засовывали под камень уязвимую спину и шире растягивали раствор черных клешней. Мы чувствовали себя полноправными обитателями мерцающих бирюзой глубин. И вот в этой глубине мы вдруг одновременно заметили проплывающее под нами одеяло. Оно двигалось одним углом вперед, размахивая двумя соседними, как крыльями. Мы сразу узнали: скат — морской кот, серо-синий, со зловещими щелями около глаз, торчащим на хвосте шипом. От него веяло холодной жутью первобытного, и мы с Сережей Большим застыли в созерцании. Зато Сережа Маленький нырнул наперерез чудовищу, натянул до отказа резину. Бах! — раздался в воде глухой стук наконечника копья, воткнувшегося в спину ската. Тут же поднялась суматошная возня — одеяло начало крутиться вокруг копья, бешено щелкая по сторонам хвостом. Сережа Маленький упирался в комель копья, не подпуская к себе разъяренного ската. Наконец из оцепенения вышел Сережа Большой, он нырнул и очень удачно выстрелил, всадив свой гарпун между брызгальных щелей ската. Тот, как бы прислушиваясь, застыл на мгновение; в этот момент и я воткнул свой трезубец сбоку хвоста, у самого страшного шипа. Теперь скат извивался, как змея. Но безуспешно! Три человека неуклонно двигали его к берегу.
На камнях под Алчаком мы разглядели нашу добычу во всех подробностях. В размахе «крыльев» ската было около семидесяти сантиметров, в длину, включая, конечно, хвост с грозной колючкой, он был еще больше. Солидная добыча! Нас распирало от массы переживаний, но рассказывать о них друг другу вскоре приелось, и мы, не сговариваясь, двинулись к пляжу, пристроив ската на древках копья и трезубца.
Для скучающих купальщиков появление такого чудовища было желанным развлечением, а мы получили благодарную аудиторию. Сережа Большой тем временем очень красочно излагал все этапы сражения. Причем он часто и это нравилось и Сереже Маленькому, и слушателям — подчеркивал роль Сережи Маленького. Он говорил: «Сережа первый увидел», «Сережа первый прицелился», «Сережа первый загарпунил» и так далее. Все — Сережа Первый. А так как мы останавливались в разных местах пляжа несколько раз и каждый раз вся история излагалась с самого начала, то к тому времени, как мы принесли ската домой и начали его жарить, Сережа Маленький окончательно стал Сережей Первым, а Сережа Большой— Сережей Вторым.
Сначала уехал Сережа Первый — погостить к бабушке в Старый Крым. После его отъезда мы с Сережей Вторым быстро начали взрослеть и уж не так смело делились своими фантастическими переживаниями с отдыхающими на пляже. Мы ограничивались правдивой информацией, которой обменивались друг с другом, так как плавали в разное время, чтобы не простаивало ружье.
У Сережи Второго шли последние дни отпуска, и ему очень хотелось ознаменовать их победой над лобаном. В поисках лобанов мы переходили из бухты в бухту. Самая людная — судакская — давно уже была нами отвергнута, хотя там чаще всего мелькали вдали, а иногда и близко сигаровидные, вспыхивающие металлическим блеском, словно они в серебряных кольчугах, крупные лобаны. Сережа Второй жаждал охоты в рафинированном виде, чтобы дико было не только под водой, но и над водой. В Уютнинской бухте, у знаменитой Генуэзской крепости, тоже было людно.
Зато следующая бухта была совершенно пустынна. Дно ее каменистое, заросшее травой, из воды торчат крупные камни, и глубина между ними от четырех до десяти метров. Где много больших камней, там вода прозрачнее, чем на песчаных местах, и мы снова чувствуем себя птицами, парящими над ущельями. Здесь идеальная обстановка для добычи лобана. Но останавливает нас его упорное нежелание представиться нам. Мы уже застрелили нескольких скорпен и каменных окуней, стреляли по горбылям и крупным ласкирям. А лобанов нет и в помине.