Мы расположились возле козла. Не выпуская ружья из рук, я пытаюсь вздремнуть. К сожалению, место слишком неудобно для отдыха. Да еще мешают мухи, в бессчетном количестве слетевшиеся к подстреленному козлу. Встаю, лучше походить, так быстрее пройдет время. Наконец дождались. Еще часа два проходит, пока препараторы заканчивают свою работу. С козла снята шкура, отделены окорока и лопатки. Каждый чем-то нагружается: кто тащит шкуру, кто мясо; победоносным маршем мы идем к машине.
И вот снова едем к лагерю. Быстро темнеет, когда видим на поле группу павианов. Они сердито оглядываются и идут к лесу. Впереди старый самец — вожак, он злее всех. Тут охотничьи лицензии ни к чему, наоборот, каждого охотника фирмы просят отстреливать не только диких собак, но и павианов. Не хочется стрелять по обезьянам, но музею пригодится шкура павиана. Стоя возле машины, я беру старого самца на прицел. Выстрел. Он убит наповал.
Когда мы подъезжаем к палаткам — пылает лагерный костер и тут же — «чакула таяри» (пища готова). Бульон, жаркое, приготовленное из водяного козла, консервированный компот. Но сначала нужно проглотить свою порцию виски и хинина, выкупаться, надеть чистые шорты и свежую рубашку, затем уже можно ужинать и начинать неизменное «совещание».
В группе Сечени и сегодня интересное происшествие. В конце вечернего похода они пришли к своей засаде. Вскоре под деревом появилась пара львов, к сожалению, оба молодые — меньше трех лет.
До наступления темноты подростки не тронули зебру, они мирно валялись под ней, не замечая сидящих в засаде людей. Неужели нам не повезет и не появится долгожданный экземпляр?
Все уже улеглись, когда разразилась такая страшная гроза, какую редко можно видеть даже в Африке. Молнии сверкали почти непрерывно, палатка постоянно освещалась, земля дрожала не переставая. После часового неистовства наступило успокоение. Лишь отдельные дождевые капли, падающие с деревьев, стучат по размокшей палатке, а сырости внутри больше, чем снаружи. Наступила тишина.
…С тех пор как мы здесь, скошенная трава между деревьев выросла до полутора метров. Утром буйная растительность как бы изнемогает под тяжестью воды. Кругом свежие лужи, небо покрыто неподвижными серыми тучами. Приближается период дождей. Обстановка вызывает подавленное настроение, поэтому даже хорошо освоенные утренние дела идут медленно. Такое время хорошо бы переспать, но об этом не может быть и речи.
Сначала мы едем к ближайшей засаде.
Постепенно небо проясняется, тучи уходят, снова блестят листья, оживают краски тропиков. За несколько минут просыхает дорога, стадо импал перебегает ее и рассеивается в кустах. Вдруг Денде сзади шепчет: «Симба».
Да, метрах в пятидесяти под большим кустом расположились три зверя. В середине старая львица, справа молодая пара. Сидят и смотрят на нас безразлично, хотя мы останавливаем машину, чтобы посоветоваться — как нам быть дальше?
Львица — вполне пригодная для музея — перед самым носом. Но сегодня очередь Сечени. По нашей договоренности, один день он убивает львицу, другой день — я. Нами получено лишь одно бесплатное разрешение. И это единственный выход избежать осложнений, а то помощники еще чего доброго пригонят нам двух львиц в один и тот же день.
Итак, один день — Сечени, другой день — я. Теперь я, естественно, не могу стрелять, а львица как раз передо мной.
Несмотря на уговор, я бы рискнул, но Гарольд не согласен. Напрасно твержу о малой вероятности того, чтобы и отряд Генри встретил подходящую львицу именно сегодня утром., К обеду все равно вернемся в лагерь, и вечером все будет ясно. «Нет, львов не будем трогать сейчас, вернемся, а после обеда приедем с Сечени — сегодня его очередь».
«Ну, хорошо, — возражаю я, — но где же будут эти львы? Они дураки, что ли, ждать нас тут два часа, пока вернемся!» — «Ручаюсь, — говорит Гарольд, — будут здесь же! Львы с десяти утра до трех часов дня не имеют привычки бродить!» И верю и не верю, но делать нечего. Возможно, Гарольд прав, ведь целыми днями отряд Сечени бесплодно искал львицу, и может быть, именно сегодня утром им повезло, и они уже притащили в лагерь один экземпляр. Такое совпадение было бы неприятным.
Тут же возвращаемся в лагерь. Едем под палящим солнцем. Оно печет все сильнее, будто хочет восполнить свое утреннее отсутствие. Ровно в двенадцать машина заворачивает в лагерь. Издали видно, что группа Генри дома: их вездеход стоит перед палатками.