И вот, свежевыстиранные, нарядные, мы сидим в последний раз у дороги. Первый же шофер, не устояв перед Таниной грацией, лихо тормозит и на адской скорости привозит нас в Пржевальск. День проводим в музеях, парке, чайханах этого зеленого, одноэтажного, давно полюбившегося мне, а теперь и всем остальным, городка. Ищем сувениры. Но во всех магазинах всех городов лежат одни и те же грубые мраморные поделки, золоченые брошки, аляповатые увесистые пудреницы. Изделия местных промыслов увидишь только в музеях, а купить их проще всего во время национальной декады в Москве.
Маленький аэропорт, утонувший в огромных тополях. Рев моторов, незаметный переход от земли к воздуху, развертывающаяся внизу цветная карта хребтов, рек, озер, Видны Каркара, Терскей, в дымке далекий Сарыджаз. Этот путь, сверху такой маленький, мы прошли за двадцать пять ярких дней, отметив его каплями пота, горстями пепла от костров и, может быть, воспоминаниями о «веселых москвичах» у повстречавшихся чабанов, геологов, шоферов — хороших, сильных людей, для которых пути по Тянь-Шаню не отдых, а долгая, трудная работа. Их крепкие рукопожатия, щедрое гостеприимство, веселая помощь — большая честь для нас.
Последние складки гор уходят из-под крыла.
Чем закончить дневник? Да тем же, чем начал: дружище, турист, неспокойная душа, верный товарищ, веселый, любопытный и неутомимый!
Вера Ветлина
ЖИВАЯ КРОВЬ ЗЕМЛИ
Очерк
Рис. В. Халютина
Там, где черноземы кубанских степей, теряя свой масляный блеск, выходят на стык Черного и Азовского морей, рождаются горы Большого Кавказа.
Их сероватые пологие складки тут еще не ломают земную гладь. Только дальше, уходя на юго-восток, набираются и набираются они силы, пока не подопрут своими громадами небеса.
В этих громадах, у вершин Эльбруса, тонким горным потоком начинает свою жизнь Кубань. Ручеек к ручейку собирает она по пути и, пока пройдет вдоль хребта к его началу, станет могучей рекой. Ей уже тесно в просторных берегах: через край переливаются воды, разбредаются по плавням. Словно бы уже и ни к чему ей больше речки и ручейки, догоняющие ее у самого конца.
Среди таких речек мало кому приметна речушка, пробирающаяся к Кубани недалеко от тех мест, где гордая река щедро выливает свои воды в Азовское море. Петляет речушка по балкам предгорий, несет на север, к Кубани, и свою скромную дань. Весной еще пошумит, а летом и не отыщешь ее. Так себе, блуждающий ручеек. И название вопросительно-не-определенное: Кудако. А подумаешь, не будь Кудако и ей подобных, была ли бы Кубань Кубанью?
Места по Кудако тихие, тоже мало примечательные на первый взгляд. Степь уже кончилась, горы не начались. Когда по пути на Тамань видишь среди невысоких холмов возле поселка Киевского одинокую нефтяную вышку, не задерживается и на ней заинтересованный взгляд. Вышка как вышка — целые леса таких повырастали теперь на Кубани. А к этой-то вышке, неприметной, как Кудако, среди множества рек, не подойти нельзя. Подойдешь и увидишь под ее сквозным металлическим куполом четырехгранный обелиск с надписями на плитах:
«Здесь, — напоминает одна из надписей, — 16 февраля 1866 года из скважины, проведенной А. Н. Новосильцевым ударным способом с металлическими обсадными трубами, забил первый нефтяной фонтан России».
«Долина реки Кудако является колыбелью нефтяной промышленности России», — продолжают эту мысль высеченные на другой, стороне обелиска слова И. М. Губкина — основателя советской науки о геологии нефти.