И вот на высоком берегу Керченского пролива вырастает большое каменное здание с железной крышей. В нем сомкнутые ряды печей, перегонных кубов, трубчатых аппаратов. Проходя сквозь них, нефть превращается в тяжелое ламповое масло — петролеум, более легкую нефтяную эссенцию — фотоген и, наконец, в самый легкий минеральный спирт — то отменное горючее, которое в столице называют шандорином и употребляют в великосветских домах и при царском дворе.
Разноречивые слухи о новом предприятии идут в Петербург. Кажется невероятным, чтобы в кубанской глухомани, чуть ли не на краю света и так быстро мог быть создан первоклассный завод. Не подвох ли? По заданию Министерства финансов к Новосильцеву для обследования направляется профессор Горного института Г. И. Романовский.
Профессор с искренним доброжелательством относится к начинаниям Новосильцева и хотел бы не обмануться в ожиданиях. Но увиденное поразило и его. Он пишет министру: «Я видел очень много дистиллярных заводов в Америке и Европе и по справедливости должен сказать, что фанагорийский завод по обширности зданий и аппаратов уступает весьма немногим иностранным заведениям такого рода..< На заводе везде порядок, чистота и деятельность; праздных и не понимающих свое дело распорядителей и мастеров не заметно».
Завод может перегонять в год до двух миллионов пудов нефти. Ее хватит пока на Кудако. Вслед за счастливой тринадцатой скважиной там удачно пробурены и другие. И все же дистиллярное производство то и дело стоит: не хватает сырья. Дороги — вот что держит теперь. Новосильцев едет тем путем, каким доставляется на завод нефть — от промысла до Тамани, все девяносто верст. Видит, тянутся по черноземно-глинистому бездорожью тяжелые бочки с нефтью, через увалы предгорий, через плавни Кубани и болотистые долины речек. Надрываются лошади. Возницы в задубевших от пота и нефти рубахах, с испитыми от лихорадки лицами плечом подпирают телегу с шестидесятиведерной бочкой, когда затонет по ступицы в грязи.
«Надо сплавлять нефть по Кубани, — решает Новосильцев, — а к ней от промысла пробивать дорогу».
Он вкладывает чуть ли не последние средства, получает ссуду. Летом 1868 года около пятисот землекопов вышли на плавни строить насыпную гать, возводить через речки мосты. В пятьдесят тысяч рублей обошлось строительство.
— О це добра дорога, — говорили потом станичники и старались свернуть на нее всякий раз, когда надо было ехать на юг от Кубани.
Одновременно Новосильцев покупает в Одессе старенький плоскодонный пароход в сорок лошадиных сил и три железные баржи к нему для перевозки нефти водой. Пароход обходится еще в пятьдесят тысяч рублей последних, что мог собрать Новосильцев, завязнув в долгах. По пути в Керченский пролив, у берегов Крыма, пароход попадает в шторм. Чудом он не идет ко дну, прибивается к берегу. Но две из трех барж разбиты, и их заводят для ремонта в Балаклавскую бухту.
Наконец преодолены все препятствия. От станицы Варениковской пароход отправился в первый рейс. Баржи налиты нефтью, привезенной с Кудако по новой дороге. Доставка облегчилась и стала вдвое дешевле. Новосильцев погружен теперь в новые планы: проложить от промысла до Тамани трубы на деревянных устоях и по ним перекачивать нефть. Это было бы еще дешевле производству и принесло бы великое облегчение людям. Он прикидывает стоимость. Обойдется такой маслопровод не меньше как тысяч тридцать пять.
Таких денег нет. И вообще у него, как оказалось, ничего уже нет. Через два года истекает срок аренды. Но он давно уже не хозяин в этих местах — со следующего же года, после того как забил фонтан на Кудако. Земли на Кубани Александр II пожаловал за заслуги в кавказской войне высшим воинским чинам. Кудако и окрестные места стали собственностью генерала Евдокимова. Тот, не отказавшись от прибыльного дела, оборудованных промыслов, не хотел, однако, утруждать себя излишними хлопотами — приказал нефть с Кудако продавать на месте.
Но старый полковник еще не хочет сдаваться. Он бурит скважины в Капустинской балке на Тамани и находит на глубине в сто шестьдесят метров очень легкую, отличную по качеству нефть. Правда, ее немного, надо идти на большие глубины — денег на это нет, в ссуде отказано. С великим трудом он получает разрешение и в 1873 году начинает поиски в Ильской долине, где много старых, заброшенных нефтяных колодцев. Все пять буровых дали тяжелую маслянистую нефть. Ее надо качать насосами.
Снова Новосильцев посылает в Петербург ходатайство о ссуде, выкладки, расчеты. Нужно не так много денег. Расходы быстро окупятся, ссуда будет возвращена, ведь нефть уже есть и наверняка будет найдена по всей Ильской долине. Петербург отвечает молчанием. Ему уже надоел этот неугомонный чудак, который гоняется за нефтью там, где ее, по мнению иностранных специалистов, нет. В том году, когда Новосильцев нашел ильскую нефть, по ту сторону Кавказского хребта, на Апшероне, забили мощные фонтаны, открывшие бакинскую нефть и надолго приковавшие к ней всеобщее внимание.