Через несколько дней он с удовольствием ел и кашу, и все, что ему давали. Прожорливость кабаненка не имела границ. Из ямы непрерывно слышалось чавканье. А во время прогулок он с такой жадностью набрасывался на корни камыша, будто перед этим голодал несколько суток.
Однажды, проснувшись, по обыкновению, на рассвете, мы обнаружили, что кабаненок исчез. Обшарили все ближайшие кусты, заросли камыша, но Борьки нигде не было.
— Смотрите, смотрите! — вдруг громко воскликнул Миша.
К лагерю стремительно мчался Борька, мотая во все стороны своим хвостиком.
— Тьфу, шайтан, — при виде его обозлился конюх Али.
Как выяснилось, кабаненку ночью удалось выбраться из ямы. Он сразу же опрометью кинулся на кухню и стал там хозяйничать, опрокидывая ведра и кастрюли. Спавший возле печки-времянки конюх проснулся. Увидев, что наделал кабаненок, он схватил лежащий поблизости мешок из-под кизяка и накрыл им Борьку. Затем, сжав его морду руками, чтобы тот не визжал, посадил в мешок и отвез за три километра от лагеря. Но Борька нашел дорогу обратно.
В благодарность за такую верность мы перестали его сажать в яму и привязывать. Кабаненок теперь обычно вертелся на кухне, что-нибудь выпрашивая, или бродил в камышах возле лагеря.
Сидя как-то в палатке за планшетом, я услышал совсем рядом звук ружейного выстрела. Встревоженный, я выбежал из палатки и увидел двух всадников и… неподвижного Борьку, лежавшего на боку.
— Ну и ну, у вас кабаны под носом водятся, а вы и не видите, — сказал один из всадников.
Я с горечью сказал:
— Вы нашего питомца убили.
Всадники переглянулись. Они были очень смущены, тронули коней и скрылись в камышах.
Пернатый будильник
Все уже было подготовлено к выезду с главной базы экспедиции: получены палатки, продукты, топографический инструмент. Мы сложили все это возле конторы, ожидая с минуты на минуту машину.
Солнце жгло немилосердно.
Вдруг мы увидели худенькую девочку лет семи, которая вела по пыльной дороге маленького пестрого утенка отайку, привязанного веревочкой за шею. И у девочки, и у птенца был измученный вид.
— Ты чего привязала утенка за веревку, что это собака, что ли? — возмутился реечник моего отряда Валерий.
Девочка откинула с потного лба прядь волос:
— А он убежать может.
— Ты совсем замучила его. Гляди, он еле дышит.
— Где ты его взяла, девочка? — поинтересовался я, вспомнив, что когда-то на Памире видел утку отайку, но в Казахстане еще ее не встречал.
— Мне папа с охоты привез.
— А как тебя зовут? — спросил Валерий.
— Люся.
— Знаешь что, Люся, отдай нам утенка. Мы его в поле возьмем. У нас там речка есть. А утенку ведь без воды никак нельзя. Отдашь?
— Он у меня дома в большой кастрюле плавает, — не соглашалась девочка.
— Ему на волю хочется, а ты его на веревке таскаешь да в кастрюле заставляешь плавать. Это же не игрушка!
— Жалко мне его отдавать.
— Ой, ой, да он уже издыхает! — пустился на хитрость Валерий.
Утенок и в самом деле казался издыхающим. Раскрыв клюв, он тяжело дышал.
В это время показалась машина.
— Ну как, отдаешь утенка?
Немного поколебавшись, девочка наконец согласилась?
— Ладно, возьмите уж, я все равно скоро уеду в город.
Мы стали грузить в машину наше имущество, потом сели сами и тронулись в путь. Люся долго смотрела нам вслед и махала рукой.
— Бедная девочка, как ей не хотелось расставаться с утенком, — сочувственно заметила топограф Светлана.
— Все равно замучила бы. А мы во-о какого откормим! — воскликнула повариха, веселая и шумная Маша, и широко развела руками.
До места, где мы наметили разбить лагерь, было около десяти километров. Дорога шла по берегу реки, которая местами высохла, превратившись в заросшие камышом и травой плесы с высокими глинистыми берегами. Возле одного из них мы и остановились.
Валерий сразу же выпустил утенка. Семеня несоразмерно большими перепончатыми лапами, тот направился к берегу. Добравшись до воды, он нырнул и долго не показывался на поверхности.
— Утонул, что ли? — забеспокоилась Маша.
Но утенок вскоре вынырнул, отряхнулся и снова исчез под водой. На этот раз он показался у противоположного берега.
— Вот где ему раздолье. Это не то, что в кастрюле плавать, — улыбнулся Валерий.
Мы занялись устройством лагеря. На самом берегу поставили палатки, вырыли колодец, над будущей столовой натянули тент, прикрепив его двумя концами к высокому обрывистому берегу, а двумя другими — к шестам, вбитым в землю. Под тентом поставили стол, две скамейки и ящик с посудой. Невдалеке разместили печку-времянку. В тот день мы еще успели сделать мостик для купания и наладить батарейный приемник «Искра».
Все забыли про утенка. Но когда я пошел на плес купаться, увидел его, мокрого и дрожащего, на том месте, где его выпустил Валерий. Я принес утенка в лагерь и посадил возле топившейся печки.
Маша положила перед ним крошки хлеба, но он их есть не стал.
— Видно, сыт, — произнесла девушка. — А где он спать-то будет? Может, для него ящик освободить?
Но Валерий возразил:
— Нет, пусть спит там, где сам хочет.
И утенок выбрал себе место ночлега. Переваливаясь с боку на бок, он отправился в палатку, где устроились Светлана с Машей, и юркнул под кровать.
Рано утром, до восхода солнца, утенок разбудил нас сердитым кряканьем и хлопаньем крыльев. Можно было подумать, что он недоволен тем, что мы еще спим. Мы обрадовались такому необычному будильнику, так как в эти жаркие дни приходилось как можно раньше выходить на работу.
В одиннадцатом часу мы вернулись в лагерь.
— Ну и пекло! В тени, наверное, градусов сорок, — проговорил Валерии, вытирая платком вспотевшее лицо и облизывая пересохшие губы.
Сложив инструмент, мы сразу же отправились на речку.
— А где утенок? — спросил Валерий.
— Под кроватью сидит.
Валерий приподнял край одеяла и вытащил утенка.
— Эх ты, глупый, в такой духоте сидишь. Пошли купаться.
Мы взяли его с собой и посадили на воду. Но утенок купаться не захотел и, быстро выбравшись на берег, побежал по тропинке к палаткам, недовольно покрякивая.
Наступил субботний вечер, которого всегда ждали с нетерпением. В воскресенье можно было как следует выспаться, покупаться, почитать, послушать радиоприемник.
Но рано утром все проснулись от громкого кряканья.
— Иди вон отсюда! — рассерженно крикнул Валерий.
Утенок от неожиданности вздрогнул и испуганно прижался к земле. Пролежав с минуту, он поднялся на ноги, встряхнулся и снова несколько раз крякнул.
— Надо его выгнать из палатки, — решил Валерий. Он принялся гоняться за утенком. Распустив крылья и громко крякая, утенок в панике заметался по палатке. Потом забился под кровать и тихо сидел там среди ящиков с инструментами.
— Может, больше не будет крякать, — ложась на кровать, промолвил Валерий.
Но спать уже никому не хотелось. Я включил приемник, и по лагерю разнесся бодрый, веселый марш.
— Смотрите, — воскликнул Валерий, — утенок музыку слушает!
Вылезши из своего укрытия, утенок стоял в центре палатки и настороженно одним глазом смотрел на приемник. В такой позе стоял до тех пор, пока не прекратилась музыка.
— Какой же он музыкальный, — удивились мы.
А тот уже занимался утренним туалетом: чистил клювом перышки.
В последующие дни утенок тоже не проявлял никакого желания поплавать или уйти за пределы лагеря. Рано утром он по-прежнему будил нас, днем отсиживался под кроватью, а вечером гордо расхаживал по всему лагерю.
— Странный какой-то утенок, не плавает и не летает, — заметила как-то Маша.
— Это Люся неправильно его воспитала, — пошутил Валерий. — Нужно перевоспитать утенка, а то он, как курица, воды боится.
Однажды утенок вытянул ногу вместе с крылом, потом запрыгал на одном месте и замахал в такт крыльями.