Почему же мексиканская столица раскинулась на столь огромной площади? Это объясняется глубоко укоренившимся у обитателей города страхом перед землетрясениями. В прежние годы здесь не осмеливались строить здания выше двух этажей. К этому следует прибавить традиционную приверженность мексиканцев к «своей крыше», заставлявшую их возводить на месте прежних «асиенд» небольшие, но зато «свои» домики.
Все это, естественно, вызывало немало трудностей с прокладкой различных коммуникаций, городским транспортом.
В двадцатые годы успехи строительной техники значительно снизили сейсмическую опасность. В 1926 году Национальный дворец вырос на один этаж. Дома начинают стремительно тянуться к небу. В то же время богачи стараются покинуть шумный центр и перебраться в роскошные кварталы улиц Хаурес и Рома или Пасео де ла Реформа. Расширение городских торговых зон заставляет аристократию бежать еще дальше — в Чапультепек, в сады Педрегаль.
Что касается среднего класса, то на его долю остались маленькие домишки и дешевые квартиры в больших домах городских кварталов.
Но конечно, в самом незавидном положении оказались десятки тысяч бедняков. Их местожительство — фавелы, эти чудовищные лишаи, уродующие лица самых красивых городов Латинской Америки. Словно струпья, покрывают фавелы травянистые пустыри вдоль великолепного шоссе — Периферического кольца. Это мрачные лачуги, сложенные из камней, битого кирпича, фанерных и железных листов, здесь вечно треплется на ветру застиранное белье — грустные знамена бедняцких армий, здесь нет ни электричества, ни газа, ни канализации, ни воды.
Во время Олимпийских игр 1968 года какая-то химическая фирма одарила от щедрот своих население фавел несколькими цистернами красок. Было что-то невыразимо трогательное и в то же время горькое в том, как бедняки-мексиканцы старательно раскрасили голубой, розовой краской жалкие лачуги, пытаясь хоть как-то прикрыть перед съехавшимися в город гостями-олимпийцами свою нищету.
Как бы город ни рос, для этих отверженных все равно не будет в нем места, и не случайно район бедняков (хотя и не тех, что обитают в фавелах), расположенный невдалеке от Чапультепека, называют городом потерянных людей.
А Мехико все растет и ширится. Особенно развиваются такие торговые районы, как Сан Хуан де Летран, Такуба, Мадеро, Чинко де Майо, где личные особняки постепенно превращаются в магазины.
Периферическое кольцо связывает центр с южным концом улицы Инсургентес, где во время XIX Олимпиады была расположена олимпийская деревня. Эта новостройка, состоящая из 29 десятиэтажных домов и подсобных помещений, во время игр приютила спортсменов, а затем ее заселили чиновники. В той же стороне возник район Коапа, где жили спортивные судьи и делегаты конгрессов международных федераций.
Новостройки эти далеки от совершенства: в квартирах низкие потолки, совмещенные санузлы, газовые колонки, тонкие стены, пропускающие любой звук. А между тем четырехкомнатная квартира обходится в 750 песо (12,5 песо равно одному американскому доллару), сумма для мексиканца весьма значительная. В «Дистрито федералы), то есть в Большом Мехико (где уровень жизни, безусловно, выше, чем в остальной части страны), более 50 процентов семей имеют доход меньше полутора тысяч песо и лишь около 3 процентов — более 10 тысяч песо в год. Среди последних подавляющее большинство — крупные чиновники, бизнесмены, коммерсанты.
Кстати, о коммерсантах. Среди них есть, конечно, владельцы гигантских магазинов и отелей, роскошных ресторанов и кабаре, но у многих вся «коммерческая площадь» занимает два квадратных метра. Например, в рассеянных по городу многочисленных рынках сувениров. Это здания со многими коридорами, с обеих сторон которых устроены ниши или установлены лотки. Когда подходит покупатель, хозяин вынужден отойти, так как двоим уже тесно. Чего только здесь нет! Нефритовые, ониксовые, обсидиановые фигурки богов, пепельницы, ацтекские календари из зеленого ноздреватого камня, соломенные распятия, ритуальные маски, деревянные дон кихоты, тяжелые плащи — серапе, сумки из кожи крокодилов и ящериц, бесчисленные кольца, запонки, брелоки, брошки, браслеты из серебра, меди, перламутра…
Продавцы, глядя в глаза покупателю чистым и ясным взором, мгновенно заламывают за свой товар несусветную цену и так же легко снижают ее в два, три, четыре раза. Активнейшее участие в торговле принимают дети. Они суетятся, кричат, тащат покупателя от товара к товару, хватают за рукав или полу, стремясь удержать.
Сувенирная промышленность — одна из самых значительных статей туристического бизнеса. В страну ежегодно приезжает около полутора миллионов туристов, почти сплошь американцев. Они оставляют здесь почти миллиард долларов. Причем если на питание расходуется около 20 процентов этих денег, то на приобретение сувениров — 26 процентов!