На суше и на море 1970

Мы бережем народное мастерство, как и народную мудрость, а у жителей нашего Севера есть чему поучиться.

Об авторе

Штильмарк Феликс Робертович. Родился в 1931 году в Москве. Окончил Московский пушно-меховой институт в 1956 году. По специальности биолог-охотовед, кандидат биологических наук, старший научный сотрудник Центральной научно-исследовательской лаборатории охотничьего хозяйства и заповедников Главохоты РСФСР. Участвовал во многих экспедициях по Сибири и Дальнему Востоку. Им написано свыше 50 научных статей и ряд научно-художественных очерков. В альманахе публиковался в выпуске 1962 года. В настоящее время работает над художественно-географической книгой «Таежные дали» для издательства «Мысль».

К очерку Ф. Штильмарка «ЗАВЕТНЫЕ ЧЕЛНЫ»

_{Рыбацкий дубок на тихой речке Хопер}

_{Утро в октябре на реке Аган. Обласок пока терпит…}

_{Берестяная «пирога». Низовия реки Горин у впадения в Амур. 1966 г.}

_{Этот порог на реке Кизир (Восточный Саян) проходить на лодке не стоит!}

_{Фото Н. П. Поликарпова}

_{Наша походная резиновая лодка рядом с удэгейской оморочкой на реке Хунгари (весна 1967 г.)}

_{Вот что такое бат! Другое его название — улимагда. Вся лодка вместе с носовой лопастью выдолблена из одного ствола тополя (река Хунгари в Хабаровском крае)}

Алексей Рыжов ЗА ГНИЛОЙ ЛОЖБИНОЙ

Рассказ

Рис. В. Мухина

1

Грохнул выстрел. Расколол застоявшуюся тишину леса. Тяжелым тупым звоном отозвался в ушах. Степан вздрогнул от неожиданности и увидел в голубоватом ущелье просеки падающего человека.

— Зачем? — возмущенно спросил он.

— Гость непрошеный. Помешать может! — с усмешкой проговорил Огарок.

— Да ты понимаешь ли, разбойничья твоя рожа, что по новой срок заработаем? А мне эта жизнь во-оо как холку набила! — Степан ребром ладони, полоснул себя по короткой шее.

— Понима-аю… — притворно испуганно протянул Огарок. — Ха-ха-ха! — закатился он неестественным смехом. — Дрожишь?

— Замолчи! — зарычал Степан. — Погань!..

Огарок бросил ружье. Хищно присел на широко расставленных пружинящих ногах. Крючковато раскинул пальцы мускулистых рук, как приготовившийся броситься на жертву беркут. Глаза, до этого почти добродушные, вмиг налились какой-то нечеловеческой холодной злобой. Ни один мускул изуродованного лица не дрогнул. Огарок медленно двинулся к Степану. Вот сейчас бросится на него. Но вдруг он выпрямился и с силой произнес:

— Баста! Дело сделано. Товару здесь сколько?! Срублено, вымочено, выдрано, высушено. Осталось связать в пучки да Никифорову сплавить… Не стой на дороге, коли я к заветной цели двигаюсь, — родного брата уберу!

Степан посмотрел на вязку многопудовых тюков мочала. Огарка он почти не слушал. Одолевали какие-то свои неотвязные мысли. От горячей работы в лесной духоте у него пересохло во рту. По сероватому щетинистому лицу струились грязные ручейки пота. Не глядя на Огарка, он решительно произнес:

— Уходить надо… Наследили…

— Степан Тимофеевич! — притворно ласково и покорно обратился к нему Огарок. — Не думал не гадал, что у тебя коленки хлябают! А еще Атаманом звался.

— Брось играть! — зло кинул Степан, и на его широких скулах беспокойно заходили желваки.

Огарок махнул небрежно рукой, взял двустволку и пошел к убитому…

2

Степан Тимофеевич Мазин кличку свою получил в колонии за сходство имени-отчества и созвучность фамилии с волжским атаманом Степаном Разиным. Был он крестьянским сыном из глухой лесной деревеньки. Лет пятнадцать мотался в погоне за длинным рублем. Слышно было, что пьет. Два-три раза женился, но все так, не по-настоящему, легкодумно. Совершил одно, потом второе преступление. Отбывал наказание. Прошлой весной нежданно-негаданно пожаловал, прихватив с собой из мест заключения уголовника Огарка, к престарелой матери.