Теперь молодая пихточка осталась один на один с осатаневшей рекой. И ее корни обнажились и царапали воду, рвавшую волчьими рывками куски береговой тверди.
Прохоров натянул брезентовый плащ и выбрался из палатки.
— Лошадей посмотрю, — сказал он и исчез за дождевой завесой.
Валентин Федорович тоже потянулся за дождевиком.
— И вы лошадей смотреть? — спросил Андрей Аверьянович.
— Как бы не пришлось нам искать место повыше, — ответил директор заповедника. — Давайте-ка соберем наши котомки.
Андрей Аверьянович хотел было усомниться, что вода дойдет до палатки, но в этот момент молодая пихта, на которую он снова бросил взгляд, стала медленно заваливаться в реку. Вот она уже зависла над водой, из последних сил цепляясь подмытыми корнями за косогор, вот дрогнула в последний раз и плашмя рухнула в кипящий поток, словно ее и не было. И Андрей Аверьянович поверил, что надо искать место повыше. А и как не поверить, если мутная, с грязно-белой бахромой вода заплескивала на траву в двух десятках шагов от палатки.
Пришел Прохоров. Не снимая плаща, втиснулся в палатку и, стоя на коленях у входа, сказал, обращаясь к Валентину Федоровичу:
— Чистая тоже вздулась. И на скалы дороги нет, там под горой старица, по ней вода идет, не перебраться.
Андрей Аверьянович почувствовал себя неуютно.
— Что будем делать? — спросил у Прохорова Валентин Федорович.
— Тут недалеко есть старые пихты; если вода еще на полметра поднимется, придется на них лезть, отсиживаться.
Андрей Аверьянович подумал, что и старая пихта может рухнуть, как рухнуло молодое деревцо. Но высказывать своих опасений не стал, решив, что Прохоров и Валентин Федорович больше его смыслят в лесной жизни и лучше помалкивать и делать, как они скажут.
Быстро сложили вещи, приготовили веревку, с помощью которой Прохоров рассчитывал забраться на пихту.
— Палатку снимем в последний момент, — сказал он.
— А лошади как же? — не утерпел Андрей Аверьянович.
— Отстоятся за деревьями, — ответил Прохоров, — не снесет, вода настолько едва ли поднимется.
— Будем надеяться, — глухо сказал Валентин Федорович.
Теперь три пары глаз следили за рекой, которая бросками брала косогор, приближаясь к палатке.
Дождь немного утих, гром пророкотал глухо — видимо, где-то за горой. Андрею Аверьяновичу очень не хотелось покидать палатку, шлепать по воде и карабкаться на огромное, неохватное дерево. Он представил себе и мокрую колонну ствола, и первые сучья пихты высоко над головой. Не просто до этих сучьев добраться, даже с помощью веревки. Лет тридцать назад, когда он весил шестьдесят килограммов и лихо делал «склепочку» на турнике, пихтовый ствол не смутил бы его, но теперь эта гимнастика была ему, кажется, не по силам.
На той стороне реки стали видны деревья и скалы. С неба лило не переставая, но сейчас это был все-таки дождь, а не водопад. Андрей Аверьянович до боли в глазах смотрел на одинокий валун, вросший в землю на склоне. Поток то подкатывал к нему, то отливал назад, готовясь для нового прыжка. Несколько раз валун торчал, как голый остров. Но вода не смогла удержать своих позиций и откатывалась ниже, чтобы с новой силой ринуться на косогор. Вот уже с десяток минут она ни разу не захлестнула камень целиком, и Андрей Аверьянович проговорил с надеждой:
— Кажется, перестала прибывать.
Ему не ответили. Только спустя минут десять Валентин Федорович, который тоже следил за рекой по какому-то ориентиру, сказал:
— Похоже, что держится на одном уровне.
Дождь утихал, теперь это не вызывало сомнений, редела водяная завеса, и открылся ближний снежник; стало видно, как по водотокам летели вниз одетые пеной потоки.
— Кажется, пронесло, — с облегчением сказал Прохоров.
Дождь все шел, но смирный, обыкновенный, река по-прежнему мчала бешеные волны мимо палатки, ревела, но вода больше не угрожала людям, она даже отступила немного, оставив в покое одинокий валун, который не выпускал из виду Андрей Аверьянович. Путники вспомнили, что они сегодня не обедали, и наскоро поели.
Стало темнеть. Прохоров ухитрился разжечь костер, и все обсушились. Спать легли двое, третий должен был бодрствовать на тот случай, если ночью дождь усилится и река начнет прибывать. Чтобы не застала врасплох: с горной водой шутки плохи.