Гордеева прильнула к биноклю.
— Ага! Показалась! — обрадовалась она. — Ходит, другую нору ищет. Знаю я лисьи повадки: обязательно в новое место перейдет. Гляди-ка, как раз попала, куда я думала!
Я взял бинокль и увидел лису, маленькую, с клочьями рыжей шерсти на облезлом животе. Лиса скрылась в норе и показалась оттуда с детенышем в зубах. В несколько прыжков она очутилась у новой норы и исчезла в ней вместе с лисенком.
— До свидания, огневушка! — сказала Татьяна Григорьевна, когда лиса перетаскала все семейство в новую нору. — До осени.
Мы стали спускаться к мотоциклу. На недальней протоке тревожно загоготали гуси.
— К дождю кричат. К вечеру гроза разразится…
Предсказание таежницы сбылось.
Проселочная дорога, поросшая травой и желтым маком, привела нас к большому дому в распадке ручья. Гордеева слезла с мотоцикла и прошла к ограде из длинных жердей и врытых в землю бревен. Она посмотрела в щель ограды, поманила меня рукой. Я увидел у норы лису с лисятами, а из дупла сосны выглядывала белка. Стройная косуля, вытянув шею, терлась о забор. В глубине двора на цепи сидел серый волк. Напротив него — другой, поменьше, с длинным пушистым хвостом, красновато-рыжим мехом.
— Из Даурской степи красного-то привезла, — пояснила таежница. — Дерзки они, не гляди, что малы. Человека не боятся, прямо при нем разбойничают. Наблюдаю вот за ним, повадки изучаю.
В дальней загородке оказались медвежата. Обхватив друг друга лапами, они неуклюже боролись.
— В лес отпущу, как подрастут. Сейчас малы, пропадут.
— Мама приехала! — вдруг раздался радостный мальчишеский крик.
Я обернулся и ахнул: раньше нас здесь встречал черноволосый мальчик. А этот был совершенно седой.
— Тсс, — Татьяна Григорьевна, заметив мое удивление, тронула меня за руку и приложила палец к губам. Лицо ее потемнело.
— Иди, Гришенька, домой, — сказала она сыну. Потом повернулась ко мне: — Это… медведица его… Ребятишки врассыпную, а Гриша споткнулся, упал. Не тронула его. Только лизнула. А я-то ее… Эх ты, бабий страх! Никогда маток не. бью. И другим говорю: не трогайте матку, берегите ее, это сама жизнь.
Всеволод Евреинов,
Николай Пронин
СУРОВЫЙ СТРАЖ ОКЕАНОВ
Очерк
Рис. В. В. Сурикова
Никто никогда не высаживается на этой земле. Наоборот, завидев ее, моряки стремятся побыстрее оставить ее за кормой как можно дальше. Даже в относительно тихую погоду, которая здесь крайне редка, никогда нельзя быть уверенным, что внезапно не сорвется с вечно покрытых снегом, хотя и совсем не высоких вершин губительный шквал, а уж о солнечных днях и мечтать не приходится. Это одно из самых мрачных и безлюдных мест земного шара. Трудно найти человека, который не испытывал бы здесь гнетущего чувства — таков уж тут особенный природный комплекс.
И все же вот уже в течение многих столетий эта земля у всех на устах. Она и страшила и необъяснимо притягивала к себе подобно магниту. О ней говорится в стихах и песнях, сложенных на языках многих народов нашей планеты. Поистине это одна из «горячих точек» на географической карте. И потому космографы и картографы прошлого с того дня, когда был открыт Американский континент, стремились узнать ее координаты. Но… достичь ее удалось далеко не сразу, а лишь спустя сто двадцать пять лет после того, как Христофор Колумб впервые ступил на земную твердь Нового Света.
Спросите сегодня любого школьника, какова крайняя южная точка Американского континента. Он, нисколько не задумываясь, ответит: «Мыс Горн». В сущности же это всего лишь небольшая скала крохотного островка из архипелага, получившего название Млечный Путь, название неофициальное, но достаточно красноречивое, дающее представление о здешних туманах, постоянных бурунах у грозных скал. Но нужно ли вносить поправки в школьные учебники географии? Это именно тот редкий случай, когда логика торжествует над школьным формализмом. По всем мыслимым законам, именно этот мыс, снискавший столь дурную славу, вправе претендовать на высокий ранг крайней точки континента, хотя он всего-навсего скалистый выступ маленького островка.
Бесчисленны фотографии и зарисовки этого мыса. Их делали не из простого любопытства. Мысы увенчивают исследованные берега, глубокомысленно заметил Жюль Берн. А что касается крайних точек материка…
Они отличаются друг от друга не только тем, что одни из них северные, другие западные, восточные или южные. У таких мысов различное историческое прошлое и — наверняка! — незаурядное будущее. И сами названия их на карте напоминают об интереснейших страницах летописи познания Земли, о смелых дерзаниях и человеческих судьбах.