У берегов быстро разрастались забереги, смыкались с пристывающей к ним шугой. Участки с чистой водой заметно сокращались. Над оставшимися полыньями и разводьями метались редкие стайки запоздалых нырков.
Во время бурь Сарыг отсыпался в теплой норе. Он понимал, что охотиться в такое время не на кого: все живое попряталось.
Под утро шакал направился к протоке и долго стоял на берегу, ожидая ледостава. Зверь стремился попасть на ближайший остров, где осенью водилось множество серых хомячков и была колония полуденных песчанок. Кроме хищных птиц, никто давно не трогал грызунов. Они успели расплодиться, протоптали дорожки, устроили норы, запаслись на зиму кормом. В ясный зимний день многие зверьки повылезали на свежий воздух.
Сарыг наелся до отвала, нашел пустую нору барсука и решил обосноваться в ней. Вскоре шкура его залоснилась, бока округлились, движения стали ленивыми. Он благоденствовал, пока не пришла беда.
Однажды утром шакал выпел на свой обычный промысел и сначала забрался на прибрежный холм. Вокруг простирались знакомые заснеженные пустоши, клоки голых тугаев и сухого тростника, целый лабиринт замерзших проток, стариц, озер. Далеко на горизонте синели полоски дамб, за которыми раскинулись недавно спланированные массивы рисовых полей. Но основное русло Амударьи не поддавалось морозам — там продолжала идти шуга.
Пестрый фазан-петух с треском и клекотом взлетел с джиды и понесся в крепь тростников. Пискнула в траве мышь. Затараторили и смолкли сороки у старого гнезда. Снова стало тихо. Мир и спокойствие царили в окрестностях.
Внезапно у кромки берега хрустнул лед. Образовалась узкая полоска темной воды, слегка закурившаяся на морозе. Шакал повернул голову и насторожил уши. Подождал немного, не спеша спустился к воде и внимательно обнюхал трещину. В этот момент пистолетным выстрелом треснул лед, разрыв пробежал поперек протоки. Зверь молниеносно прыгнул в сторону, оскалил зубы. Когда он снова осмелился приблизиться к берегу, ширина разводья увеличилась до метра. Вода местами выступила сверху льда. Стал расти и поперечный разлом. И было что-то грозное в непонятном движении льдов тихим солнечным днем.
Первым побуждением зверя было броситься прочь от опасного места и спрятаться в норе, но инстинкт подсказал другое. Сарыг прижал уши, разбежался, перепрыгнул еще более разросшееся разводье. Скользя и падая, помчался через протоку к берегу.
Лед отошел и здесь. Прыгать с гладкой ледяной поверхности на крутой береговой склон оказалось трудно. Зверь поскользнулся, упал, вымочив бок, но одолел препятствие и побежал подальше от реки.
Если бы Сарыг немного задержался, он вряд ли бы спасся. В нескольких километрах ниже острова, где приютился шакал, возник затор, и льдины, разгоняемые быстрым течением, стали громоздиться друг на друга, крошась и уплотняясь. Образовалась монолитная плотина. Вода начала заливать низменную пойму.
Сарыг мчался прямо к дамбе. Он пересек несколько старых русл, ранее сухих, но сейчас наполнявшихся тусклой ледяной водой. Пришлось кое-где преодолевать их вплавь. На лапах и брюхе зазвенели сосульки.
Над дамбой высился холм, и здесь все искали спасения от наводнения. На вершине его, у вырытой в откосе печи, хлопотали нашедшие приют люди. Около них сгрудилась плотная отара овец. На солнечной стороне в сухом песке грелись измокшие овчарки. Подальше от людей, у границы воды, пытались спрятаться зайцы, песчанки, хомячки, мыши, тушканчики… Приплыло несколько ондатр. Их шубки остались сухими.
В сторонке сидела лисица, жались друг к другу несколько шакалов. Удивительно незаметно держались в общей массе животных пара волков. Один из пастухов приметил хищников и взял ружье. Умные звери оценили безвыходность своего положения, тоскливо смотрели на человека. И у пастуха дрогнула рука.
Вода поднималась выше и выше, затопляя остатки сухой земли, и вскоре все живое собралось на холме. Тяжелые волны набегали на рыхлую почву холма, смывая землю, заставляя еще теснее сбиваться в кучу людей, домашних и диких животных.
Утром прилетел вертолет. Машина повисла над островком, опустила лестницу и забрала женщин и старика. Пастухи же получили пакет с продуктами и топливо.
— Порядок! — объявил бригадир, прочитав полученную записку. — Скоро конец плену.
Взошло солнце, и три самолета пролетели к завалу. Загремели взрывы, завал разрушили, и вода пошла на убыль.
Мокрая грязь на месте наводнения покрывалась ледяной корочкой. Первыми с кургана незаметно ушли волки и лисица, а вскоре и пастухи погнали стада на новые пастбища. Голодные овцы жалобно блеяли. Пастухи и повеселевшие собаки подгоняли животных, стараясь миновать опустошенные наводнением места.