Обнаруженные в нашей стране лавовые пещеры не идут ни в какое сравнение с этими гигантами. Но не будем забывать, что и вулканоспелеология у нас фактически только зарождается. Да и отечественной спелеологии, переживающей сейчас период бурного развития, всего около двадцати лет. За это время количество известных на территории СССР пещер возросло с 500 до 4000. Еще десять лет назад глубочайшей пещерой страны считалась Назаровская (360 м), а сейчас шахта Снежная по глубине вышла на третье место в мире (около 1200 м), хотя еще не пройдена до конца.
Несомненно, и советская вулканоспелеология сделает немало выдающихся открытий.
Георгий Пермяков
ТРУБКА ДЕРСУ УЗАЛА
Рис. М. Худатова
Мудрые, полные любви к человеку и природе книги Владимира Клавдиевича Арсеньева «По Уссурийскому краю» и «Дерсу Узала» десятки раз издавались в нашей стране и за рубежом. Их главные герои — сам Арсеньев и его проводник гольд Дерсу Узала. Обаятельный лесной следопыт широко известен во всем мире. Ему посвящены два кинофильма. Читателей и кинозрителей интересует: не вымышленная ли это фигура? Не литературный ли он герой дилогии писателя о Дальнем Востоке? Да и как правильно произносить имя героя?
Ответ на эти вопросы дает ныне здравствующий 80-летний сын Арсеньева — Владимир Владимирович, ученый, путешественник, краевед. Он ясно помнит гольда.
Владимир Владимирович выглядит очень молодо для своих лет. Он высок, подтянут, подвижен, ходит быстро. Вот что он говорит:
— Произносить надо Дерсу Узала. Это имя реально существующего человека, верного соратника отца.
Но столь понравившиеся Максиму Горькому книги Арсеньева включают и литературный вымысел. На страницах «По Уссурийскому краю» говорится, что Арсеньев познакомился с Дерсу в 1902 г. Однако это сюжетный прием автора. В одном из дневников Арсеньева есть интересная запись. Здесь подробно описывается первая встреча 34-летнего путешественника с гольдом, которая произошла 3 августа 1906 г. В дневниках Арсеньева много говорится о проводнике. Подлинное его имя Дерчу Оджал.
Сам Владимир Клавдиевич, его жена и сын так рисуют портрет гольда. Он был русоволос, приземист, имел могучую выпуклую грудь, мощные руки и ноги. Ходил легко, но вразвалку. Дерсу легко разжимал челюсти тяжелого волчьего капкана, что под силу лишь немногим. Темно-серые глаза Дерсу были очень зорки.
Гольд носил светлые усы и округлую бородку. По тайге и горам Дерсу ходил неутомимо с любым грузом на спине. Стрелял без промаха. Сломанная ветвь, царапина на коре, смятая трава, зола костра, помятый мох, ружейный пыж, срезанная береста, сдвинутый с места камень рассказывали ему целую повесть о таежных людях.
Часто думают, что Дерсу Узала — единственный проводник Арсеньева. На деле за 30 лет странствий Арсеньева их было более двадцати. Среди них — Геонка, Намука, Мулинка, Карпушка, Чочо, тунгус Попов, Кялондзига, Гейкер, Савушка, Чингинчин, Бутунтари, Довери, Калюндюга и другие. В дальневосточной тайге Владимиру Клавдиевичу помогали нанайцы, орочи, удэгейцы, нивхи, якуты, эвены, эвенки, тазы. В Хабаровском крае и Приморье еще живы древние старики — проводники Арсеньева. Иные помнят и могучего следочея Дерсу. В Хабаровском географическом обществе хранится фотоальбом самого Арсеньева. В нем снимки ряда проводников путешественника. Некоторые из них, например быстроногий Сунцай Геонка, ходили с Владимиром Клавдиевичем долгие годы.
Но писатель не выделял их и не чтил так, как добродушного гольда Дерсу Узала.
Из подробных иллюстрированных дневников Арсеньева и воспоминаний его родных известно, что у Дерсу был брат, тоже охотник, силач и мудрый дальневосточный лесной скиталец.
В тайге Дерсу Узала не расставался со своей трубкой, наполняя ее «маньчжуркой» — крепким, пахучим, тертым в муку самосадом. Когда табака не было, Дерсу набивал трубку особой сухой травой, которую называл «янцо». На фотографиях Дерсу неизменно с трубкой в зубах или в руках. В Уссурийске и Хабаровске есть цветные портреты Дерсу Узала во весь рост. В Географическом обществе Приморья хранятся его редкие фотографии. И везде трубка. Это или короткая изогнутая носогрейка, или прямая трубка с чубуком до 30 см длиной, а порой небольшая тонкая «файка» с белым нефритовым мундштуком и чашевидной медной головкой.