Тем временем на «Аргусе» встречали вторые подводные сутки. Павлюченко открыл новую банку с регенерационными пластинами. Белые пластины, похожие на большие вафли, отдавая кислород, набухали, желтели. Аварийный запас пластин таял, как таяла и энергия в аккумуляторных батареях. Осветительные плафончики давно выключили. Горела лишь крохотная лампочка приборной подсветки. Ответные сигналы спасателям выстукивали молотком по запору люка. Дремали, стараясь как можно меньше двигаться (неподвижный человек меньше расходует кислорода). Провизионный бачок был набит домашними бутербродами, но есть не хотелось. Воронов вел бортовой журнал, скрупулезно отмечая все события. Аппарат поднимут. В этом никто не сомневался. И верили, что поднимут раньше, чем иссякнет последняя пластина. Лишь бы не разразился шторм…
«Цна» пришла в район аварии к исходу вторых суток. Здесь уже скопилось немало судов — спасательных, поисковых, научных. Свежело. Кое-где вскидывались первые барашки.
Это только на первый взгляд просто — приподнять кабель и стащить его с аппарата. Во-первых, приподнять надо так, чтобы не повредить «Аргуса». Во-вторых, нащупать кабель на дне морском не так просто: чаще всего он врастает в мягкий грунт, уходит в ил… В-третьих, на карте значилось несколько кабельных ниток: под какой из них «Аргус»? Решили начать с той, что ближе к берегу.
На кабельный бак — носовую площадку с огромными ролями — вышел начальник кабельной партии Николай Ефименко со своими помощниками. Волновались.
— Дерзай, Яковлевич! — подбодрил капитан «Цны» Ф. Т. Китченко, — у тебя на кабель нюх особый!
Ушел за борт грапнель — кусок цепи с рогатыми звеньями. Минут через 15 прыгнула стрелка динамометра — есть зацеп! Подняли кабель.
Но напрасно гидронавты «Аргуса» вглядывались в иллюминатор — стальная оплетка возле стекла даже не дрогнула.
Бросили грапнель во второй раз. Снова зацеп! Радоваться, однако, не спешили: вдруг опять не то?
Холмов уверяет, что он первым заметил, как стрелка глубиномера сдвинулась «на микрон». Воронов прильнул к иллюминатору: тусклый свет светильника мерк во взбаламученной воде. Кабеля не было видно. Еще боясь поверить в то, что они свободны, гидронавты молчали. Потом сверху раздалась команда на всплытие. Продули цистерну. Но «Аргус», присосанный илом, не шелохнулся. Оставалось последнее — аварийный сброс груза. Семь свинцовых кругляшей упали на грунт, и аппарат дрогнул, качнулся…
Есть у гидронавтов своя песня (Холмов нередко поет ее под гитару):
В иллюминаторах «Аргуса» бушевала планктонная метель…
Аппарат вынырнул в двух кабельтовых от правого борта «Цны». Стрелки часов показывали 4 часа 42 минуты. Когда отдраили люк, Холмов поразился красоте серого, чуть брезжащего рассвета.
Вот и все. В заключение можно добавить, что в мировой практике аварийные случаи с подводными обитаемыми аппаратами нередки. Это естественно: наука штурмует гидросферу планеты, и этим все сказано.
Аппарат «Аргус» — отечественной постройки. Он прекрасно выдержал необычное испытание. Особенно хорошо показала себя система жизнеобеспечения. 44 часа 25 минут провели гидронавты в небольшом по объему отсеке. Теплозащита не дала температуре внутри аппарата упасть ниже 17 °C.
Главную роль в спасательной операции сыграло, конечно, кабельное судно «Цна». Говорят, в одном порту некий находчивый гид, который и слыхом не слыхал о тамбовской речке с таким названием, так перевел его своим спутникам: «Центральная научная академия». Шутка отражает долю истины. Если бы судам, как и театрам, присваивали ранг академических, «Цна» удостоилась бы его в первую очередь. Здесь подобрались подлинные мастера подводных трасс связи. Сам Федор Терентьевич — опытнейший на Черноморье капитан-кабельщик. Он высоко ценит изобретательскую жилку своих подчиненных. Вот электрик по кабельным устройствам Александр Кутик. Решил придумать то, чего нет пока ни на одном кабельном судне, — устройство для механической укладки кабеля в тэнксы — трюмы. Это тяжелейшая ручная работа. Кутик подготовил уже чертежи принципиальной схемы устройства. Судовые инженеры нашли их дельными. Сейчас работают над схемой сообща.
Мы сидим с Вороновым и Холмовым (Павлюченко — в Москве) внутри «Аргуса». На желтой рубке, потемневшей от черноморского сероводорода, еще виден смолистый след злополучного кабеля. Пространства внутри столько, сколько в танковой башне. К стенке ангара прикреплены поздравительные телеграммы из Москвы. Одна — за подписью заместителя директора Института океанологии: «Ваше мужественное поведение послужит примером для всех гидронавтов страны». Думаю, что не только для гидронавтов…