Кирил расспрашивает меня о Симеонке. Она, так же как и он, оторвавшись от своих дел и забот, темным и дождливым вечером вела незнакомку из Москвы по Габрово, рассказывая о своем городе, о себе, отвечая на все ее вопросы. Для меня Симеонка — юная, красивая и добрая — стала воплощением Болгарии.
— Будете ли вы писать друг другу?
— Обязательно. И я надеюсь, она сможет приехать в Москву. А знаете, Кирил, меня удивило, что Симеонка не хочет жить и работать ни в каком другом более крупном городе, чем Габрово, даже после окончания института.
— А меня нисколько. Я инженер и мог бы работать в столице, меня неоднократно звали туда. Но я люблю Пловдив и вряд ли уеду когда-нибудь отсюда надолго.
Пловдив, молодой и старинный Пловдив! Как жаль с тобой расставаться! Меньше суток провела я здесь, и вот болит сердце, когда в последний раз оглядываюсь на твои светлые улицы.
…Теперь через горнолыжный курорт Боровец в Софию.
Поднимаемся в горы. Лето и осень отступают, начинается зима. Нас обступили огромные ели, укрытые толстым слоем снега. По сторонам шоссе — коттеджи. Сейчас здесь тихо. Лыжный сезон еще не начался. Изредка с высоких деревьев срывается снег. Лес старый, редкий, заполненный снегом и солнцем. После дождей и туманов все вокруг кажется сказкой. У дороги забавные фигурки, слепленные из снега. Мы успеваем создать свой шедевр — зайца с одним опущенным ухом — и опять в автобус. Начинается спуск к Софии. Вверх и вниз уходят горы с зелеными елями, голубыми тенями на снегу. Все молчат. На лицах задумчивые улыбки.
Шоссе, по которому двигается наш автобус, ремонтировалось. Оно завалено щебнем и крупной галькой. Кучи песка по обеим сторонам сузили его до предела. Вероятно, мы первые, кто решился проехать по нему сейчас: до Софии нам не встретилось ни одной машины. Автобус продвигается очень медленно, заваливаясь на бок, как лодка на большой волне. Кажется, вот-вот перевернемся. Почему Милко выбрал именно эту дорогу? Он молчит, уклончиво улыбается и нетерпеливо смотрит в окно. За деревьями замелькало синее и голубое.
«Ну вот», — удовлетворенно говорит Милко. Мы смотрим — и не верим. На карте, что я получила, уезжая в Болгарию, нет указания на озеро. А перед нами огромное озеро. А может быть, море? Противоположного берега не видно. С нашей стороны — берега, покрытые травой, небольшие пляжи. Длинная песчаная коса. Деревья спускаются к самой воде. На берег мягко набегает волна прибоя. Это Софийское море. Оно тянется до самой столицы Болгарии, вливаясь в нее. Вода цвета темного малахита. На горизонте медленно появляется моторная лодка. Она движется неторопливо, оставляя длинный пенящийся след. Не верится, что все это возникло недавно. Кажется, так было всегда и иначе быть не могло…
Что можно сказать о Софии, если на нее оставлен один только день? Мы устроились в гостинице «Парк-отель», расположенной в Парке Победы. На уютных трамвайчиках долго ехали через парк, вернее, лесопарк к центру. Больше всего в Софии мне понравились этот парк и море. И в конце концов я согласилась с Кирилом, что можно создать новые природные ландшафты «не хуже естественных». Хотя в глубине души я надеюсь, что горы Болгарии, покрытые лесами и лугами, останутся нетронутыми.
…Симеонка и Кирил мне пишут. В каждом письме Кирил просит меня передать привет Симеонке. В последнем своем письме он попросил у меня разрешения написать ей самому. «Я хотел бы, — пишет он, — познакомиться и подружиться с девушкой, у которой я принял эстафету дружбы. Может быть, Вы найдете возможность сообщить мне адрес Симеонки, которая для Вас олицетворяет мою Болгарию».
Я знаю, где и как учится Симеонка, знаю, где она живет, сколько ей лет, но не знаю, захочет ли она познакомиться с Кирилом. Но я верю, что эти двое не могут не подружиться, не полюбить друг друга. Я беру чистый лист бумаги и пишу:
«Здравствуй, Симеонка!»
Паулюс Нормантас
АРАЛЬСКИЙ РОБИНЗОН
Очерк
Перевод с литовского Томаса Чепайтиса