— Ничего, скоро все заживет!
И действительно, на другой день Семен почувствовал себя гораздо лучше. Опухоль спала, краснота исчезла, температура стала нормальной. Все успокоились, но работать теперь стали осторожнее.
Как-то раз, когда уже надвигалась ночь, накрывая своим темным крылом кусты, травы и высокую гору Хан-Ула, мы разожгли на поляне костер, благо конюх Федотыч привез из ближайшего распадка целый воз сухого валежника. Высоко поднимались к небу золотистые искры, увлекаемые потоком теплого воздуха. В такие вечера изыскатели любят посидеть у костра, выпить кружку крепкого чая, послушать рассказы бывалых людей, спеть задушевную песню. Все-таки какой удивительный волшебник вечерний костер! При его колеблющемся пламени люди становятся душевнее, проще, откровеннее.
— Дорж, а тебе не страшно было высасывать змеиный яд? — спрашивает бурята Семен, с признательностью поглядывая на своего спасителя. — О себе-то подумал ли? Ведь это опасно…
— Конечно, опасно, знаю, — кивнул Дорж. — Однако тебе помочь надо было. У нас в Бурятии каждый поступил бы так же. А гадюк здесь много. Нередко они жалят овец, коров, и их уж не спасти.
— А лошадей тоже кусают? — интересуется кто-то.
— Нет. Змеи боятся лошадей и всегда уползают от них. А когда буряты ставят юрту, с наружной стороны окружают ее волосяным арканом. Змеи через него не переползают. — Дорж помолчал, покуривая трубку, потом задумчиво произнес — Отец говорил, что летом мно-о-ого гадюк собирается вон на той большой горе, — указал он на Хан-Улу. — Любят они это место почему-то…
Тут я заинтересовался и спросил Доржа, что еще известно о сопке. Бурят долго молчал, колебался. Видно было, что ему не хочется говорить на эту тему. Тягостное молчание затянулось. Наконец Дорж решился:
— Сам я на той горе не был, но от старых людей слышал, что на ее вершине живут злые духи, которые приносят несчастье. Раньше там собиралось много народа, молились, приносили в жертву овец, коров, жеребят. Буряты старались задобрить богов, чтобы они не делали зла. Однако молитвы мало помогали. Народ жил очень бедно. Редкий год не было падежа скота. В голодное время люди питались лебедой, дробленой корой лиственниц. Многие батрачили у богатеев. Хозяин платил гроши, работать же заставлял от зари до зари. За пропавшую овечку бил батрака плетью, не платил заработанного. Советская власть избавила бурятский народ от нужды и горя, принесла счастливую жизнь. Молодые буряты теперь не ходят на гору молиться и просить у богов милости, они сами строят свою жизнь.
— А старики, что же, перестали верить в добрых и злых духов? — спросил я Доржа.
— Кто их знает! Может, и верят, но на гору тоже не ходят. Однако, боятся.
Бурят замолчал, набил свою трубку и, достав из костра горящий прутик, прикурил. Потом с удовольствием затянулся, посматривая на всех острым взглядом. Огненные пляшущие блики ложились на его смуглое лицо. Я невольно залюбовался его спокойной позой. В этот момент Дорж был похож на древнего ламаитского бурхана, изображение которого я как-то видел в Томском музее.
Рассказ Доржа вызвал у меня еще большее желание подняться на вершину дикой сопки, самому обследовать ее окрестности и развеять страхи местных жителей.
Посидев еще немного у костра, я поднялся и направился в палатку начальника партии Кордикова. Он сидел за походным столиком, рассматривая геологическую карту района наших работ. Сразу же, с места в карьер я попросил:
— Разрешите сделать маршрут на Хан-Улу.
Кордиков с удивлением посмотрел на меня и мягко сказал:
— Конечно, такой маршрут заманчив. Но у нас так много дел по изучению трассы, что вряд ли можно выкроить время.
Но я принялся горячо убеждать начальника:
— Это займет не больше трех дней. И ведь трасса должна пройти поблизости от сопки. Согласитесь, что нам обязательно нужно ее обследовать.
— Ваш довод, конечно, убедителен, — задумчиво произнес Кордиков. — Я, пожалуй, скрепя сердце согласился бы на такой поход, но при одном условии — пойдете пешком и возьмете только одного рабочего. Ну как, подходит?
Я очень обрадовался, но не показал этого и сказал твердо:
— Мне нужны хотя бы двое рабочих, ведь это не прогулка. Мы должны захватить инструменты, продовольствие минимум на неделю и теплую одежду. А обратно понесем рюкзаки, набитые геологическими образцами. Иначе незачем идти.
— Хорошо, — сказал Кордиков, — уговорили. Берите двух рабочих. Отправляйтесь завтра же. Только имейте в виду, что по возвращении вам придется наверстать упущенное и поработать за двоих.