— А гость думает, что он их сам убил.
Вот и тверди о сохранении природы, о традициях русской охоты, о всяких высоких материях! Этот руководитель уверен: истинное гостеприимство немыслимо без расшаркивания и противозаконных действий. А всякий, кто противостоит этому, для него чуть ли не подрывной элемент. Но почему гостеприимство должно осуществляться за счет разнесчастной природы и труда Нечаева? Руководитель подозрительно посмотрел на меня и сказал:
— Разрешите ваше удостовереньице.
Так мы и расстались: руководитель, не понятый в своем чувстве гостеприимства, и я, считающая это чувство угодничеством. Расстались, и я подумала: «Какие уж тут традиции русской охоты! В самый раз вспомнить о традициях русской сатиры».
— Так вот сталкиваюсь ежедневно, — невесело сказал Нечаев, когда я поведала ему о встрече в районе, — и вижу, что охрана природы таким экземплярам не нужна. Если бы не поддержка райкома, обкома, управы совсем бы не было. Кричим о природе много, но когда доходит до конкретных действий… Есть, конечно, настоящие любители природы и среди охотников. Но таких немного. Их считают слегка чокнутыми или блаженными. А нормальным считают, когда что увидел в лесу, в поле, то скорей стреляй, руби — тяни домой. Если заочник-охотовед, который работает охот-инспектором, заявляет, дескать, нас в институте не учат охранять природу, а учат ее эксплуатировать: обдирать, сушить, вялить, выделывать, продавать, то чего ждать от других? Вот смотрите. Наглядный пример.
Там, куда показывал Нечаев, земля была взрыта, трава залита дизельным топливом, соляркой, кругом валялись ржавые запасные части, толь, клеенка, из озерца торчали железные прутья, а кусты и деревья были поломаны. Для полноты картины не мешало бы установить табличку с надписью: «Здесь была Северодонецкая геологоразведочная экспедиция из города Каменска-Шахтинского, которая искалечила природу на много лет вперед». В охотничьем хозяйстве около тридцати таких мест.
Нет, человек, шедший рядом со мной, не сетовал на судьбу. Удачи и неудачи заботили его, поскольку отражались на движении к цели. А к слепоте людей он уже привык, ведь, несмотря ни на что, Нечаев на практике доказал, что в современных неблагоприятных условиях достижима высокая численность дичи, развел ее вольным способом, создал уникальное охотничье хозяйство, не имеющее себе равных в России. Доказал ценой железных усилий, неимоверного напряжения сил, с упорством и бескорыстием подвижника-новатора, бьющего в одну цель.
Людмила Данилова
СТРАНА ЗОДЧИХ
Очерк
Фото подобраны автором
Худ. В. Родин
Для многих из нас деревня нашего детства имеет вполне конкретный, зримый образ, он всегда неповторим и своеобразен. Большинство областей Нечерноземья — это край озер и речек, сосновых и смешанных лесов. Издревле люди выбирали для поселения места ближе к воде и лесу, удобные для рыбной ловли, охоты и земледелия. Деревни так органично вписывались в окружающую природу, словно стараясь раствориться в ней, что кажутся теперь естественным ее порождением.
В одной деревне избы взбираются по крутому косогору, перекатываются через него и уходят вниз, рассыпавшись вдоль ручья. В другой, утопая в пахучей черемухе и сирени, стоят цепочкой над обрывом реки или вдоль дороги. В третьей — глядят глазами-окнами в блестящую гладь пруда. Словом, на огромной, почти в три миллиона квадратных километров, территории Нечерноземья не счесть деревень и сел, и все они такие разные, у каждой свой образ.
Останется ли такой образ у наших детей и внуков? Должен остаться, но для этого нам необходимо его реально создавать, учитывая и осмысливая опыт прошлого, избегать унылости и однообразия, не насаждать новые поселки, одинаковые как на Севере, так и на Юге.