Очень хотелось бы надеяться, что заповедник и совхоз скоро и полюбовно завершат давно ведущийся разговор. Теперь, кажется, всем уже ясно, что естественный выход к реке заповеднику совершенно необходим. Это важно и для сохранения реликтовой флоры, и для более полного удовлетворения потребностей вольного стада зубров, и для поддержания естественного режима в пойменной части заповедника. Наукой же доказана нецелесообразность распашки лугов возле самого уреза вод.
Не менее знамениты другие ботанические раритеты: осока притупления, встречающаяся и в «Долах», и возле Лужков и Никифорова, или, скажем, один из видов сердечника, сохранившийся у Фетисова пруда, в нескольких сотнях метров от юго-западного угла заповедника. Площадь, занятая крохотными колониями этих скромных «травок», для совхоза сущий пустяк, не более полевой межи, а для науки — настоящий клад.
Зубянка, осока и сердечник — типичные горно-альпийские виды, растут они в Восточной Сибири и на Дальнем Востоке. Пункты их встречи на европейской территории страны можно перечесть по пальцам. Как попали эти растения на Среднерусскую равнину и «записались» в аборигены окской флоры? Или, может быть, они — осколок древнего альпийского сообщества, существовавшего на Оке до прихода ледника? Тогда почему именно эти виды уцелели, а большинство других погибло? И как это им удалось прижиться в окружении равнинных степняков? Вот вопросы, на которые предстоит еще найти ответ.
Кроме заливных лугов, боровых дюн и открытых песчаных грив Окская долина приютила немало озерков, бол отец, сырых впадин. Их обрамляют то густые заросли кустарника, то задумчивые развесистые ивы. Среди всего этого живописного многообразия достаточно места и для уроженцев северной таежной природы. Меж остепненных лугов нет-нет да и попадается сфагновое болотце — сюрприз, оставленный ледником. Его растительность — третий компонент здешней флоры.
«Степняки», «северяне», «обитатели гор» — со всех сторон сошлись они на берегу Оки. На диво людям составили они вместе сложный, неповторимый «букет», благоухающий всеми ароматами. И нет ничего удивительного в том, что уже с середины прошлого века потянулись в эти места многочисленные «паломники». Кауфман, Горожанкин, Талиев, Голенкин, Флеров, Сырейщиков, Литвинов, Алехин — вот имена самых известных московских ботаников. Всех их заманила, поразила, околдовала окская флора, и все они без исключения были в нее влюблены.
Некоторые считают, что горные и таежные виды наряду с местными существуют на Оке с очень давних времен, степные же растения появились после того, как растаял последний ледник и климат стал более сухим и теплым. Их семена принесли (и до сих пор продолжают приносить) воды Оки с южных степных пространств. Часть пришельцев, не встретив подходящих условий, погибла, остальные прижились.
Существует и другая, по-видимому более обоснованная версия. Авторы, которым она принадлежит, утверждают, что вообще весь бассейн Оки входил в зону доисторических степей и что, следовательно, степные растения были в нем исконными обитателями, а не случайными пришельцами. Действительно, трудно допустить, чтобы иммигранты с Юга могли в массе закрепиться в чуждой обстановке и так сильно потеснить здешние формы. При заносе семян на новом месте могли закрепиться одно, два, от силы несколько южных растений. Но на Оке их десятки. И растут они не как-нибудь, а нормальными, слаженными сообществами, подчиняются тем же жизненным ритмам, что и местные виды-хозяева, и, судя по всему, не чувствуют себя среди них «бедными родственниками».
Если все это действительно так, то северяне меняются с южанами ролями и вопрос ставится наоборот: почему и как представители тундры и субарктических лугов пожаловали на Оку? Ответ на него дать значительно проще, и звучит он убедительно: северяне пришли вместе с ледником, ведь ледник шел с Севера и под его натиском все, что росло в более высоких широтах, поневоле отступало к Югу. На Оке и произошла встреча с южными формами. Ледник как бы сжал, уплотнил, спрессовал соседние природные зоны, смешав Юг и Север. Получается, следовательно, что окская флора целиком состоит из древних реликтовых форм, уцелевших с ледникового времени.
Уголок, о котором мы только что рассказали, — это лишь часть большого лесистого края, где природа по-прежнему чувствует себя полновластной хозяйкой. Селения, угодья совхозов, мелкие предприятия выглядят скромными островками среди сплошных лесов. В них — все богатство, вся красота приокского края! Единым зеленым массивом поднимаются они по Наре, Лопасне и Каширке до водораздела с Москвой-рекой и далее, лишь отчасти поредев, но все еще не сдавая своих позиций, доходят до Подольска и Домодедова. К западу от Серпухова леса уходят далеко вверх по Протве, а на востоке, отступив было к горизонту возле Коломны, скоро снова набирают силу, чтобы растечься неоглядным зеленым морем в Мещёре. Проще сказать, приокские леса — это часть огромного изумрудного ожерелья, окружающего нашу столицу со всех сторон. Оно не только украшает, но прежде всего дает чистый воздух, охраняет полноводность больших и малых рек.