В библейские времена эту территорию называли «Арабиа феликс» — Счастливая Аравия. Она славилась несметным золотом.
Здесь проходили караванные пути из Индии в Европу, с Востока на Запад. С огнем и мечом шли сюда на запах золота турки, итальянцы, португальцы, покоряя местные племена и эмираты. Англичан прельстило не золото — его давно не стало. Из Адена хорошо «простреливались» и арабские, и индийские, и африканские берега и воды. И, оповещая мир о военно-морской базе, над Аденом 130 лет развевался британский флаг. Лишь 30 ноября 1967 года англичане спустили его и покинули йеменские берега, как они писали, «принимая во внимание желание местного населения». Народ Южного Йемена действительно указал англичанам на дверь, но не рукой — дулами винтовок.
Более века хозяйничали в Адене англичане, а оставили после себя лишь нефтеперегонный завод — он снабжал их военные корабли топливом — да улицу Маала длиной всего в километр, застроенную пяти-шестиэтажными домами, — здесь жили британские офицеры. Ни один йеменец не имел права входить на эту улицу и не мог бы этого сделать: колючая проволока охраняла Маалу «от черных».
И еще осталась в городе, на вершине скалы, каменная башня с часами — копия знаменитого лондонского «Биг Бена» в миниатюре — английские офицеры, видимо, очень скучали по Лондону. Башню эту йеменцы не разрушили, но часы остановили в знак того, что время колонизаторов кончилось. Навсегда! В стране была провозглашена власть трудящихся, и Демократический Йемен встал на социалистический путь развития.
Рывок из феодализма — так можно кратко определить первые семнадцать лет Народной Демократической Республики Йемен. Ее первые зримые успехи. Ее будни, вновь похожие на битву, теперь уже с неграмотностью, экономической отсталостью, суевериями, скудостью природы, со всем, что досталось от минувших веков и владык.
В крупных городах заработали фабрики, а значит, начал формироваться рабочий класс. Повсюду открылись общеобразовательные школы, появились детские сады, поликлиники…
Путешествуя по стране, я видел множество примеров новой жизни: в Адене, который покрылся лесами строек, в крошечном рыбацком поселке на берегу океана, в госхозе, организованном в третьей провинции, на возведении ирригационной плотины — она даст долгожданную воду предгорным районам…
«Сделано в Адене» — такая этикетка пока редкость. Ее можно увидеть на ящиках с бананами и финиками, на простеньких резиновых сандалетах, в которых ходит большинство мужского населения страны, на футах — пестрых юбках, которые также носят мужчины и даже мальчишки. Вот, собственно, и все.
Дело в том, что промышленных предприятий в Южном Йемене еще семнадцать лет назад вообще не существовало. То, что требовалось йеменцам «в заводском исполнении» — от кухонного ножа до гаечных ключей, ввозилось из-за границы или… просто отсутствовало. Колониальное господство проявляло себя в Южном Йемене в классически чистом виде: англичане бдительно ограждали местное население от всех благ цивилизации.
Сейчас в Южном Йемене построено несколько заводов и фабрик. Но большинство промышленных предприятий только строятся…
«Сделано в Адене», — неожиданно прочитал я на коробке спичек, который купил в табачной лавочке на улице Маала. Коробок (на нем изображен голубой трактор, идущий по полю) был крошечный, почти вдвое меньше привычного.
— Это изделие какой-нибудь местной мастерской? — спросил я продавца.
Тот укоризненно покачал головой и вместо ответа положил передо мной на прилавок несколько пачек сигарет. Яркие глянцевые этикетки, серебристая фольга, слово «фильтр» по-английски. Я принял их за импортные, но, повертев в руках, и на них прочитал: «Сделано в Адене».
— У нас теперь работает сигаретно-спичечная фабрика, — гордо сказал продавец. — Вам достаточно свернуть в первый же переулок налево, и вы увидите ее.
Я так и сделал и оказался на первом промышленном предприятии Южного Йемена, построенном после революции.
— Ахмад Абду — секретарь партийной организации фабрики — начал свой рассказ с истории предприятия, хотя эта история Укладывается скорее в месяцы, чем в годы.
— Знаете, что было нашей главной трудностью? — говорил Абду — Не строительство цехов и не установка машин, которые мы закупили в Европе. Мы, йеменцы, умеем строить. Еще наши предки возводили из глины большие дома высотой в 12 этажей. Волнения были другие: а пойдут ли к нам люди трудиться на станках? Дело-то небывалое… Отважится ли кто-нибудь стать в ряды первых рабочих Демократического Йемена?