Живыми факелами бежали ондатры, летели цапли, фазаны, утки, камышовки, лысухи. По воле человека место массового поселения дичи — микрозаповедник — превратился в зловещее пепелище. Конечно, бригадир колхоза не мыслил экологическими категориями, когда подходил к этому, на его взгляд, бесполезному месту с факелом в руках. Он вообще ни о чем не мыслил, кроме того, что должен выполнить распоряжение председателя колхоза. А председатель указал — привести в порядок колхозные земли, выведенные из севооборота. Огнем ли, плугом ли, он не уточнил. И бригадир, кстати бывший главный агроном колхоза, решил, что огнем интереснее и быстрее. Когда же разъяренный Нечаев приехал к нему с протоколом, бригадир крайне удивился. В колхозе «Россия», где он работает, привыкли жечь: стерню, чтобы уничтожить вредителей, солому, чтобы не возиться с ней. А что огонь препятствует бактериологическому развитию почвы, что состояние ее микрофлоры отразится на урожае, что солома — корм для скота и зимой приходится ее закупать у более рачительных хозяев, что, наконец, в колхозе и трех близлежащих лесничествах нет ни одной пожарной Машины, никто не помнит. И никто не расценивает эти поджоги как преступление.
Разговор на месте пожарища, куда мы с Нечаевым попросили выехать председателя колхоза, кажется мне достойным внимания читателей.
— Я бы оправдал поджигателя, — сказал Нечаев, — если бы он что-нибудь здесь посадил. Была вода, и осталась вода. Ни один трактор тут не пройдет — завязнет. Слышите, лягушки квакают, а на пшеничных полях лягушек не бывает.
— От меня как председателя требуют использования земли. Пригодна она для пашни, не пригодна — никто не разбирает. Был здесь главный землеустроитель Управления сельского хозяйства. Смотрел. Только-только разлился Донец, росли такие камыши, что нельзя было зайти. Все равно: «Числить в пашне». — «Но тут никто никогда не пахал!» — «Осушите».
— Пожалуйста! Наводи порядок! Но не шкодь! Не с огнем в руках. Опахивай, коси, борись с сорняками. Главное, камыш поднимется снова, опять вымахает на три метра, а сотни ондатр как не бывало. Рядом поле. Отличная земля. Забита сорняками. Дальше три поля, снова дурнишник — карантинный сорняк. Наводи там порядок! Чего ты полез сюда, на несчастные пятнадцать гектаров?
На обратном пути, вспоминая разговор, я все сильнее склонялась к мысли, что для некоторых людей образование стало чем-то вроде подзорной трубы, которая ограничивает поле зрения, сосредоточивая его на одном. Чем в сущности бригадир колхоза отличается от чеховского злоумышленника? Тем, что получил образование в сельскохозяйственном институте. Все же, что осталось вне поля зрения, связано с его воображением так же слабо, как у чеховского героя отвинченные гайки с крушением поездов. Обиднее всего, что истязание земли проходит под флагом окультуривания. И работники Управления сельского хозяйства, и ростовского проектного института «Южгипрозем», и колхоза «Россия», наверное, не посягнули бы на озеро, если бы слепо не выполняли чьи-то бездумные приказы и если бы в свое время им внушили, что всякое землепользование еще и участки естественного ландшафта, уголки биологической защиты животных, микрозаповедники.
У кого искать управу на бесчинства, если не у руководителей района? И вот «повезло» же мне! Один из руководителей слушал меня, слушал, а потом сказал:
— Это для вас Нижнекундрюченское хозяйство что-то особенное, а для нас оно рядовое, заурядное, каких тысячи.
В таком случае выходит, выдающийся авторитет в области биологии профессор А. Формозов, который сказал о хозяйстве: «Уникальный успех нашего охотоведения», или заслуженный деятель науки УССР, профессор М. Воинственский, заявивший: «Опыт Нечаева следует всемерно пропагандировать, чтобы таких хозяйств становилось больше», или известный орнитолог Л. Семаго, утверждающий: «Нечаев создал то, что можно назвать эталоном культурного охотничьего хозяйства», говорили все это ради красного словца?!
— И, как все остальные, — продолжал руководитель, — Нижнекундрюченское хозяйство должно обеспечивать запланированные мероприятия. Многого мы не требуем. И сейчас тоже. Приказал Нечаеву убить пять зайцев и разбросать их под кустами.
— Зачем? — спросила я.
— Для гостя. Чтоб уехал с трофеями.
— Но охотничий сезон закрыт.
— Нашего гостя это не касается.
— Но ведь это грубое нарушение, — ответила я. — Мало ли несчастных случаев на охоте? К тому же и человека околпачиваете — подбрасываете подставных зайцев.