Итак, по мнению мэра, самая характерная черта портеньос — космополитизм. То есть как раз отсутствие характерных, своих собственных, присущих только им черт и свойств. Так ли это?..
На первый взгляд кажется, что в чем-то он прав.
Географическая энциклопедия называет Аргентину «типично переселенческой страной, население которой формировалось под влиянием массовой европейской эмиграции». Обратите внимание на фамилию самого мэра: Чиоппо. Он потомок итальянских эмигрантов. Так же, как и занимавшие в 1982–1983 годах президентские посты генералы Галтиери и Биньоне. Предки сменившего их в декабре 1983 года гражданского президента Рауля Альфонсина приехали в Аргентину из Испании. А самый знаменитый аргентинский певец Карлос Гардель родился во Франции.
Аргентинские власти начали вести учет эмигрантов с 1857 года. С того момента до 1940 года в страну въехало около семи миллионов человек, в том числе три миллиона итальянцев и два миллиона испанцев. Оставшиеся два миллиона — выходцы из Франции, России, Украины, Польши, Англии, Шотландии и других стран. Пожалуй, нет в Европе государства, которое не имело бы в Аргентине колонию своих соотечественников. Стоит раскрыть телефонный справочник Буэнос-Айреса, и на вас буквально выплескивается поток итальянских, немецких, испанских имен и фамилий: бесконечные Бернардини, Шмидты, Эрнандесы. Но кто может назвать типичные аргентинские имя и фамилию?..
Стоит выйти из отеля на улицу и оглянуться вокруг, и вы почувствуете себя в каком-то вавилонском водовороте, где мелькают лица латинские и арабские, еврейские и немецкие, неторопливо шествуют белокурые потомки скандинавов, суетятся смуглые ливанцы, гордо шагают обладатели тевтонских кровей и семенят маленькие японцы. Но все они — аргентинцы. И все они удивительно ловко умудряются с одинаковой нежностью любить свою родину — Аргентину и родину своих предков: Баварию или Андалузию, Сицилию или Бессарабию. И поэтому они убеждены, что корни их генеалогических древ следует искать не только в Европе, но и здесь, в Патагонии, Мисьонес или Ла-Плате.
«С одной стороны, — считает английский писатель Джордж Микеш, — аргентинцам ужасно хочется казаться европейцами. А с другой — сыновья дюссельдорфских бухгалтеров, неаполитанских водителей такси, севильских бакалейщиков и варшавских музыкантов неимоверно гордятся своими предками — гаучо. Таковы свойства «загадочной аргентинской души»…»
Я хожу по улицам, окунаюсь в торговый ажиотаж Флориды, стою в очередях в кинотеатры Лавалье, обедаю в дешевых пиццериях, всматриваюсь в лица людей и пытаюсь почувствовать эту «загадочную аргентинскую душу», увидеть в окружающих людях что-то неповторимое, что-то такое, чего я не видел в других городах и странах, но мне это не удается.
Байрес, как зовут этот город моряки, космополитичен не только своим архитектурным обликом. Приезжавшие сюда итальянцы, испанцы, французы, поляки, русские, арабы, чехи, индийцы приносили с собой свои традиции и вкусы, взгляды и привычки, уклад жизни и методы решения житейских проблем. Буэнос-Айрес рос, как гигантский витраж, каждое стеклышко, каждый фрагмент которого были доставлены сюда из-за океана.
Если же говорить серьезно, то в этом были свои плюсы и минусы. Плюсы очевидны: массовая иммиграция давала стране квалифицированные рабочие руки, ибо переселенцы привозили с собой не только умение готовить гуляш по-венгерски или пиво по-баварски, но и свои инженерные дипломы, мастерство плотников, столяров, башмачников или шоферов.
Говоря о минусах, достаточно вспомнить немецкую иммиграцию, создавшую в Аргентине мощную колонию, послужившую надежной базой для экономического, политического и идеологического проникновения нацизма в Южную Америку. Один, но достаточно убедительный пример: накануне второй мировой войны германские капиталовложения в Аргентину превышали и американские и английские инвестиции. Не удивительно поэтому, что аргентинское правительство объявило войну Германии лишь в марте 1945 года. Не удивительно, что после разгрома фашизма Аргентина стала рассматриваться бежавшими из «третьего рейха» нацистами как земля обетованная.
Но закончим на этом экскурс в историю формирования аргентинской нации и обратимся к сегодняшнему Буэнос-Айресу и его обитателям. И логичнее всего будет начать этот рассказ с того квартала, который все без исключения портеньос называют самым древним, самым типичным районом столицы, откуда она, столица, и началась. Тем более что и мэр Чиоппо, когда, прощаясь, я поинтересовался у него, что именно он советует посмотреть в Буэнос-Айресе в первую очередь, не задумываясь, ответил: «Боку и Каминито».