«Часто приходится искать пустоты, — продолжает А. И. Плужников, — подземные ходы и помещения, теплотрассы, бывшие штольни. Встречаются и пустоты условные, перекопы. Это как раз то, с чем столкнулись в Новгородском кремле. А кроме того, засыпанные рвы, братские могилы, бывшие овраги, которые необходимо оконтурить перед новым строительством, чтобы не поставить здание на подобный овраг, иначе оно может «поплыть». Ищем остатки бывших стен, крылец, современные заложения — кабели, остатки металлических коммуникаций, а также водяные жилы, но не с точки зрения водоснабжения, а как фактор, разрушающий строения. Такие случаи бывают. Построят дом — смотришь, а через некоторое время в его подвале наводнение. Откуда? Подпочвенная влага. Просто-напросто какая-то жила нашла себе выход на поверхность. Вот и надо ее найти — еще на подходе к строению — и перекрыть…
…Пробовал я и нефть искать. Было это в 1977 году в Нефтекумской степи, огромной, выжженной полупустыне. Собрались мы — геологи из Университета дружбы народов имени Патриса Лумумбы, ребята из Нефтекумского бурового управления, я — да и отправились в это полупекло… На полигоне передвигались на автомобиле, ходили пешком. Проверяли возможность поиска глубоких залежей. И что же? Эксперименты продемонстрировали высокую результативность. Оказалось, что существует возможность регистрировать месторождения, залегающие на глубине до 3800 метров! В то время я впервые начал оценивать свою реакцию количественно — в баллах. Система счета довольно проста. Если рамки, направленные прямо вперед, остаются параллельными, это ноль баллов. Когда угол между ними составляет тридцать градусов — это один-два балла, если девяносто градусов — это уже три балла, и так далее. Меня очень порадовало то, что над сводовыми частями месторождений реакция доходила до пяти и даже шести баллов…»
Самые любопытные эксперименты провел Плужников в Атлантическом океане. Отправился он туда как турист — круиз вокруг Европы. И пришла идея: а что, если попробовать лоцировать надводные плавающие объекты, невидимые по тем или иным причинам невооруженным глазом? Например, корабль, который находится за горизонтом.
«Было дело, — улыбается Александр Иванович. — Моими опытами «заболела» буквально вся команда лайнера. Правда, у этой идеи была своеобразная предыстория. После Нефтекумья я отправился на Черное море лоцировать шельф в его северо-западной части. Там под морским дном есть нефтяные залежи, уже разведанные. Ну, достали мы геофизическую карту, погрузились на суденышко водоизмещением в сто тонн да и начали бороздить морской простор, регистрируя показания рамок. Что интересно: и геофизическая и биолокационная карты совпали процентов на девяносто. Разница, пожалуй, в том только, что на предыдущие работы было затрачено много сил и средств. А тут — восемь суток на небольшом судне без всякой дорогостоящей аппаратуры, а результат почти такой же. Так что есть прямая выгода в использовании биолокации…
— Ну а что в Атлантике?
— В свое время об этом писала «Строительная газета». Поясню поподробнее. Мы шли к Гибралтару. Я поднялся на мостик и попросил капитана посодействовать мне в экспериментах. Он разрешил, заинтересовавшись их сутью. Я стоял на мостике, передо мной было широкое лобовое стекло с прекрасным широким обзором. Я высчитал, что поскольку высота мостика над уровнем моря составляет восемнадцать метров, то расстояние до линии горизонта будет равно девяти морским милям. Настроившись — а перед началом работы всегда необходима соответствующая психологическая настройка, надо углубиться в себя, отключиться от «постороннего» внешнего мира, — взяв в руки рамки, я начал обшаривать лежащее передо мной пространство, поворачиваясь вправо и влево, отклоняясь вперед и назад, примерно так, как если бы это делал прожектор в ночи, пытаясь уловить, нащупать потенциальную преграду впереди.
Наконец рамки «зашевелились». Но горизонт чист. Тогда капитан приказал включить радиолокатор. И что же? Прямо по курсу — за линией горизонта — судно. Все мы обрадовались. Посыпались вопросы: «Как это вы делаете? В чем секрет?» После этого мы много раз повторяли эксперимент, и почти каждый раз он удавался. Настроение у меня было хорошее, погода прекрасная, ничто не мешало; видимо, это и способствовало успеху. Позднее мне пришлось прочитать команде лекцию о биолокации. Оказалось, что никто ни о чем подобном ранее не слышал. А жаль. Почему? Ну, во-первых, таким образом можно отыскивать «потерянные» в море предметы — пустые цистерны, буи с приборами, которыми часто оперируют океанологи, различное промысловое оборудование. Весьма вероятно, что можно искать скопления промысловых рыб и животных. Но самое главное в другом. В какую ситуацию зачастую попадают суда-спасатели? Получив сигнал SOS, они приходят на места катастроф, как правило, ночью или в глубоком тумане, а то и во время шторма. Представьте, судно пришло в район, где болтается в волнах шлюпка или спасательный плот с людьми. Оказать помощь надо как можно быстрее, иначе люди от холода могут погибнуть. Мне рассказывали массу примеров, когда люди, упавшие за борт буквально на глазах у экипажа, гибли от переохлаждения. Но где эта шлюпка, плот, отдельный человек? Справа, слева? Спереди, сзади? Хорошо, если они могут подать какой-то сигнал. А если нет? Вот тут-то биолокация может оказаться хорошим подспорьем. К тому же многие моряки обладают врожденными способностями к подобного рода занятиям. Мне рассказывали об одном боцмане, который никогда не пользовался никакими рамками, однако в экстремальных ситуациях всегда на удивление точно определял местонахождение терпящих бедствие. «Я чувствую, что шлюпка там», — говорил он. Можно на каждом судне иметь два-три человека, которые в экстремальных условиях помогут спасению жизней, не говоря уже о поисках утраченных, упавших за борт предметов…»