По прошествии семи месяцев Адмирал возвращается в гавань Палоса. Но резиденция двора расположена в шестистах милях дальше по полуострову, в богатой, ухоженной Барселоне. С тем большим рвением Адмирал и его когорта желают выказать свою преданность, одолевая путь по горным перевалам и плато. Тому, кто покорил Океан, эти мили посуху все одно что прогулка.
Ну и на что там есть поглядеть, в вашей Индии? — пытают местные крестьяне.
Перво-наперво, на женщин, там они все с хвостами, как дельфины, поясняют матросы, и крестьяне при этом осеняют себя крестным знамением. И любой из нас, говорят матросы, там для них все одно что нам епископ. Ну а земля? — пытают крестьяне.
Молочные реки и кисельные берега, ответствуют матросы. Поезжайте туда сами да поглядите. Земля там что надо, и гальки не так много, как у вас (они говорят «у вас», как если бы уже не считают себя здешними). А уж ежели лопата утыкается во что-нибудь твердое, то это уж точно золотой слиток. Они приоткрывают карманы и показывают лежащее там то самое золото. Местные лишаются дара речи, лишаются слуха, и над головой Адмирала взгромождается нимб.
В Новой Испании, в замке-цитадели, они оставили несколько человек в качестве первых наместников королевской власти. Пока они везут напоказ свое индийское чудо-юдо — шестерых робеющих от внимания к ним индийцев с их попугайскими перьями, чучела разного зверья, заморское оружие и домашнюю утварь, золото в слитках, — в Новой Испании уже открыт счет первым жертвам индийского летосчисления. Цитадель сгорела, с той и другой сторон война, грабительская вылазка испанцев, возмездие или предательство индийцев? Второе плавание Адмирала не поспевает к сроку, чтобы можно было захоронить трупы. Индийцы употребили врагов на пользу желудку. А это значит: они не усвоили новой веры. Итак, папа посылает своего миссионера, патера Бернарда Биля, с приказом усмирить непокорных. Но все еще, и здесь тоже, милостивое светило монархов светит тепло, Адмирал занимает место у приступка трона. Изъявление монаршей милости происходит прилюдно, народ глядит на индийцев, и они, бессловесные, озираются и не знают, для чего они здесь находятся. Уже в следующем году пять сотен из них, среди них женщины и дети, умрут в этой стране, проданные в рабство, снедаемые тоской по родине, замученные до смерти воздухом чужбины и голодом. Королева запрещает торговлю своими новыми, изящными в движениях подданными, этими странными золото-смуглыми существами, которых не коснулось заклятие библейского рая: «В поте лица своего будешь добывать хлеб свой». Но если уж они не очень годятся как рабочее тягло, то очень даже сгодятся как паства. Для заморских плаваний в порту приступают к строительству большегрузных судов, которые могли бы принять на борт сонм монахов, прелатов и миссионеров.
Те же, прежние, сорвиголовы, отправляются во второе плавание, среди них много беглых каторжников, от них королю сейчас самое время избавиться. Падшие дворяне одолели Адмирала просьбами взять их с собой в страну, где земля густо усыпана золотом. По возвращении золотом можно выкупить утерянную честь, иной мечтает о том, чтобы поставить хоть какую-никакую корчму при дороге, на которой он недавно разбойничал. Корабельный юнга, ходивший когда-то в конюшенных, а теперь дефилирующий в форме матроса, может кое-что порассказать этим салагам, будь они даже при семи титулах; корабельный юнга решил отправиться на поселение, чтобы потом вызвать туда своих. Налево по кругу, в Индию!
Земной рай с неба не падает. Надо подсуетиться. Адмирал-мечтатель обнаруживает себя практиком. На борт своих кораблей он приказывает загнать скотину — свиней, овец, лошадей. Королева подумала о посеве под урожай. Мешки с семенами апельсинового дерева, дыни, груши, лимона. В Новой Испании надо будет работать, подчиняясь указаниям Адмирала. Копать рвы, строить укрепления, возводить крепкие постройки. Эта работа не для господ дворян и не для беглых каторжников. Как хорошо, что Адмирал денно и нощно колдует над своими картами, они пока что пойдут покопать золото. Адмирал все еще считает остров Куба континентом под названием Китай и ищет прохода к еще более дальним странам. В конце концов земель он открыл чуть больше, чем от него ожидали, того, что сделано, уже, кажется, хватит, да вот только золота здесь, оказывается, на всех не наберешь. Испанская корона, пожалуй, могла бы дать старику пенсион и соорудить ему заслуженный монумент. Но он хочет найти канал в теле материка для того, чтобы, следуя тем же курсом — налево по кругу, пуститься в путь домой, вокруг яйца, вокруг яблока — дабы изумить еще больше тамошних, домашних, аборигенов! Повелителем всех земель хочет он стать. Всевышний, однако, ниспосылает ему глазную болезнь, потом лихорадку, под конец неуемные ветры берут в полон двести алчущих родного берега душ, вкупе с тремя десятками индийцев блуждают они по пустыне моря. Им грозит голодная смерть, что могло бы спасти их, так это тридцать обращенных в христианство каннибалов — их хорошо поджарили, съели. Три месяца погода водит их за нос, в сравнении с этим даже ад господний покажется юдолью отдохновенья, по крайности там сухо и крепко прогрето. Когда наконец-то светло высверкивается Кадис с его белыми башнями и домами, для всех это словно явление чуда. Но город к ним без внимания, когда они ступают на берег. Последним, в коричневой рясе монаха, тощий, как сама смерть, собственной персоной выходит Адмирал. Ни один конный нарочный не встречает его, ни один дворянин не бросается во все лопатки приглашать его к столу. Рыбаки видят, как он, волоча ноги, ступает в город, вослед ему несколько приближенных и еще кто-то, требующий с него въездную пошлину за его аферу. Что он такое открыл?. Пару-другую завалящих островов, которые торчат из воды, как валуны на болоте. Да еще кучу дикарей, которые, если у них и впрямь золота хоть отбавляй, злостно укрывают его, потому что нехристи.