Когда наступил черед Старкова, и он, наглухо застегнув штормовку и капюшон, побрел вперед, протыкая летящий снег острым металлическим шестом, ему опять — в который раз! — показалось, что они движутся под уклон. Белая мгла исчезла, а наваждение осталось.
— Слушай, — сказал Генри в микрофон, — я все время сбавляю газ, а скорость нарастает. Что, очень плотный снег?
Голос его по радио даже на близком расстоянии напоминал бормотание рассерженного глухаря: магнитная буря комкала все радиоволны.
— Попутный ветер, — ответил Старков, стараясь говорить четко.
— Мы весим шесть с лишним тонн, при чем тут ветер?
— Приду, объяснимся, — односложно ответил Алексей. Разговаривать на морозе было не легко, губы едва шевелились, это отвлекало, он боялся прозевать трещину. Уже дважды его шест пытался нырнуть в преисподнюю, Старков удерживал его за ременную петлю и отступал назад и в сторону. И оба раза снегоход, тормозя, успевал подъехать почти вплотную. Объезд — и через несколько минут поезд вновь шел прежним курсом.
Видно, они достигли района очень трещиноватого панциря. Путь напоминал след улитки на прибрежном иле: сплошные зигзаги.
В кузове Алексей оттаял. Перселл ушел наружу.
— Знаешь, сколько до шельфа? — спросил Генри, сделав расчет.
— Сто — сто десять миль, — предположил Алексей.
— Не больше шестидесяти.
— Найдем ли базу в этом крошеве из снежных опилок?
— Уляжется. К черту тяжелые мысли!
— Барометр не бог весть какой приятный. — Старков еще раз посмотрел на круглое окошечко анероида и протяжно свистнул.
— Посмотри… — он протянул прибор Хопнеру.
— Наваждение! Вчера он показывал другую высоту. Какая-то чехарда. Жирокомпас исчез, анероид заврался. Девятьсот метров? Даже в устье Бирдмора больше тысячи, это я хорошо помню! Угодили в какую-нибудь впадину?
— Все эти дни мне казалось, что поезд движется вниз. — Алексей взял анероид, постучал пальцем по стеклу. Стрелка высотомера не сходила с цифры «900».
Алексей развернул карту.
— Вот здесь… — он показал на точку, где они предположительно находились. Слева невдалеке подымались прибрежные горы.
— Если ты не ошибся, то нам нужно повернуть на девяносто градусов и следить за высотой.
Последовал сигнал остановки. Перселл бросил канатик и со вздохом облегчения забрался в кузов.
— Я пошел вперед. — Генри быстро оделся. — Садись за руль, Алэк. Посвети вокруг, чтобы не забрать лишку.
— Меняем курс? — спросил Джой.
— Посмотри на карту и высотомер.
— Что такое? — капитан тоже забеспокоился.
— Ничего, — сказал Джой, — забрались слишком на запад.
Снегоход взревел и повернул влево. Генри Хопнер пошел вперед, укрываясь от бокового ветра.
Вскоре пришлось прибавить газу. Мотор почувствовал подъем. Стрелка высотомера поползла к тысяче. Затем подъем стал круче, еще круче и вдруг буквально перед носом изумленного Хопнера выросла белая, почти отвесная стена. Алексей перевел луч выше. Стена уходила в мутное небо.
Генри Хопнер забрался в кузов. Он заметно нервничал. Посоветовавшись, развернулись на сто восемьдесят градусов и пошли назад. Машина походила на слепого котенка в густой траве. Через сорок три минуты прожектор опять выхватил из белой мглы крутобокую ледяную гору. Излом льда преградил путь. Они оказались в ущелье с отвесными стенами.
Джой выскочил наружу.
— Ставлю три против ста, что сброс абсолютно свежий! — крикнул он, возвращаясь с глыбой льда. — Дело нечистое, ребята.
— Вот к чему приводит риск, — осторожно заметил Перселл.
Джой хмыкнул. В Антарктиде все — риск. Генри Хопнер долго настраивал рацию. Сиплый треск.
— Попробуем продвинуться еще немного, — сказал он. — Вдруг выберемся на простор.
Снегоход пошел по старому курсу — вперед и вниз. Вниз… Крутые стены выглядывали из тьмы то с одной, то с другой стороны. Дорога ухудшилась, снегоход лихорадило.
— Восемьсот двадцать, — сказал Джой. Он вернулся с дежурства и подсел к высотомеру.
Метель не утихала. Изредка погромыхивало. «Снежная кошка» двигалась в сплошном потоке снега.
5
Катастрофа произошла во время дежурства Алексея Старкова.
Он шел, осторожно лавируя среди ледяных глыб в крошеве из снега. Неожиданно шест погрузился в пустоту. Старков потянул его к себе, инстинктивно сделал шаг назад. И тут же почувствовал, что проваливается.
— Тормоз! — крикнул в микрофон.