Заработал главный фокус, и в рубку ворвался мощный гул. В бешеном роении нуклонов в инверторе родилось мезонное излучение — источник движения корабля. МРЗ-17 окутался призрачными вихрями и, убыстряя ход, пополз в зенит. Словно огромная пылающая стрела, мезолет вонзался в черную тьму, усыпанную светлячками немигающих звезд.
Припав к иллюминатору, Боноски следил, как поворачивается громадный Юпитер, на глазах сплющиваясь и уменьшаясь. Из транса его вывел сердитый оклик:
— Оглох, что ли? На, держи программу для Иглы. На траверзе Нептуна заложишь в блок.
Боноски молча взял тугой ролик.
— Опять не в духе? — поинтересовался Черок. — У тебя что, животик болит?
— Нет, все о'кей.
По знаку кибернетика оператор Аравак, худой, жилистый парень лет двадцати двух, вставил конец ленты в головку. Компьютер звякнул, глотая нейтрино-программу. И в смежном отсеке, где работала Индола, мягко запел автомат Иглы. От нее теперь зависело многое. Долгие годы, пока мезолет будет добираться до неведомой планеты Икс, Игла должна безошибочно определять координаты Солнца. На табло заструились кривые, показывая полярный угол луча светила в каждый данный момент времени и в начале пути. Вся хитрость метода заключалась в том, чтобы Игла Мэсона ни на миг не теряла из виду Солнце.
Боноски вполуха слушал пение Иглы и думал об ошибке, которая накапливается в недрах компьютера. С трудом прогнав эту мысль, он, пользуясь отсутствием Аравака, взялся за кропотливую дешифровку кода. Увлекшись, кибернетик не заметил, как протекли часы. МРЗ-17 пожирал расстояние, щелкали Относительные Часы, сообщая, что час времени теперь эквивалентен земным суткам. И Боноски впервые поразился бессмысленности всего происходящего: для чего они все тут? Куда и зачем летят?
— Ты что там копаешься? Кто разрешил? — вдруг загремел за его спиной голос разъяренного Аравака.
Боноски вздрогнул от неожиданности. Сердце заколотилось, лоб покрылся испариной. Но он тут же взял себя в руки и неспешно захлопнул панель автомата.
— Чего расшумелся? Разве я не главный кибернетик и не вправе делать то, что считаю нужным?
Но Аравак не собирался уступать своих позиций. Видно, он твердо знал инструкции.
— Как хочешь, но я обязан доложить Чероку.
— Давай-ка сядем, — процедил Боноски сквозь зубы. — И поговорим.
Он взял Аравака под локоть и подвел к столику. Левой рукой нажал скрытый замок. Из потайного шкафчика выдвинулась бутылка «Астрона» — тонизирующего препарата. Несмотря на строгий запрет, кибернетику удалось пронести в корабль целых две бутылки. При виде «Астро» оператор оживился, нетерпеливо облизал губы.
— Не застукают? — спросил он опасливо.
— Исключено, — успокоил его Боноски, но дверь секции запер.
Аравак выпил полный стакан и блаженно закрыл глаза.
— Ну, что там у тебя? — сказал он совсем другим тоном. Боноски решил брать быка за рога и рассказал о задании Сэндиджа.
— Если поможешь, пятая часть твоя, — закончил он.
— Не так плохо, — глубокомысленно изрек Аравак. Но потом его обуял страх. — Нет, нет, опасно! Тут увольнением не отделаешься.
Он многозначительно провел рукой по горлу.
— Не трусь. Никто никогда не узнает, как и почему был расшифрован код. Ты ведь будешь молчать? Я тоже.
Боноски еще подлил «Астро». В конце концов Аравак сдался.
— Будь по-твоему, согласен… на четвертую часть.
— Идет! — сказал Боноски, мысленно посылая непредвиденного пайщика ко всем чертям.
…Мезолет все дальше уходил от Солнечной системы. Все шло нормально, и Боноски успокоился. «Обойдется, пожалуй», — думал он, глядя на замысловатую геодету, прочертившую карту неба. То был расшифрованный курс к цели. И кибернетику стало ясно, что МРЗ-17 летит к Объекту Два-Зет, загадочному образованию, о котором было известно лишь одно: космологи предполагали, что в районе Объекта находится зона Надпространства. Расчеты Мохора подтверждали это математически.
Позади остались парсеки пути, и Солнце, выглядевшее теперь крошечным, устойчиво держалось в фокусе Иглы. Однажды Черок все-таки вспомнил о миллисекунде и зашел к Боноски.
— Ну, как с отсчетом координат?
— Все в порядке, — сказал Боноски.
Черок пожевал толстыми губами:
— Хорошо, если так.
Когда командир корабля ушел, Боноски, томимый неясной тревогой, поспешил в отсек Индолы. Девушка сидела у тубуса телескопа.
— Пришел помочь? Очень кстати, — кивнула она на груду фотолент и магнитных записей.
Боноски отрицательно качнул головой.
— Меланхолия заела? — язвительно улыбнулась Индола. — Ну, тогда проваливай! Да лучше следи за компьютером. Солнце на долю секунды сползает с перекрестия Иглы. Что бы это значило?
Боноски замер, у него перехватило дыхание.
— Вот как? — выдавил он.
В секцию вошел Черок и протянул Индоле бланк с какими-то расчетами.
— Проверь, пожалуйста, уравнение реактора. Что-то он закапризничал… — и замолчал, увидев ее побледневшее лицо. — Что с вами?
Индола указывала на Иглу, в фокус которой только что смотрела, и никак не могла вытолкнуть из горла застрявшие там слова:
— Я не виж… не вижу Солнца…
— Что?! — Черок схватил ее за руку.
— Я не вижу Солнца! Не вижу.
Черок резко обернулся.
— Где Солнце? — спросил он у Боноски. — Почему оно исчезло?
Кибернетика сковал тупой, омерзительный страх. Словно кролик на удава, смотрел он на пилота.
Невесть как в отсеке оказался Аравак.
— Это он сделал, кэп! — рыдающим шепотом сказал оператор. — Он!.. А я покрыл. Убейте меня! — И мешком сполз на пол.
Боноски и сам теперь понимал, что, пытаясь расшифровать нейтринный код, он чем-то нарушил ювелирную точность работы Иглы.
Пронзительно выли сирены тревоги. Недоумевающие мезолетчики выскакивали из кают и мчались к рубке.
— Что случилось!
— Неужели ЧП?… Кто подал сигнал?
Грохоча магнитными ботинками, по коридору бежал Альвар.
— В чем дело? — раздраженно окликнул его Гринвуд. Он только что встал, его сонная физиономия выражала обиду: в кои-то веки человек решил выспаться после бдений у пульта. — Что там выдумывает Черок?
— Не знаю, — бросил штурман на ходу. — Видел лишь, как Черок тащил в рубку Боноски. Возможно…
Не дослушав, Гринвуд тяжело потрусил в рубку управления.
Опираясь подбородком на скрещенные руки, Черок уставился в иллюминатор поверх головы понуро сидевшего на полу Боноски. Игла потеряла Солнце! Чем больше Черок думал об этом, тем безнадежнее казалось положение. Собственно, что такое Солнце? Всего лишь рядовая галактическая звезда, она ничем не выделяется среди миллионов подобных светил. По теории вероятности его можно искать — и не найти — сотни веков. В то же время он чувствовал нечто похожее на радость. Конец рабству! Он, Черок, обрел свободу. Мечта о побеге сбылась парадоксальным образом. Да, он свободен! И может вести мезолет, куда хочет. Например, к планете, где есть биосфера земного типа. А там можно начать новую жизнь.
В рубку входили встревоженные мезолетчики. Когда собрались все, Черок коротко поведал о случившемся.
Гнетущее молчание длилось, казалось, вечность. Потом рослый парень, наладчик мезосистем Антер, с искаженным лицом бросился на кибернетика. Но Черок успел прикрыть Боноски своим телом.
— Почему вы защищаете его, кэп? — прорычал Антер.
«Что-то раньше я не замечал его воинственности, — подумал Черок. — Был тихоней. Уж не из гвардии ли Дэвиса?»
А Гринвуд, шеф «невидимых», утратил свой загадочно-грозный вид и превратился в обыкновенного растерянного толстяка. Он беззвучно шевелил губами, пытаясь что-то сказать, его плечи безвольно обвисли. Но и все остальные были подавлены не меньше: мезолет, затерявшийся в космосе, подобен пылинке, внутри которой еще тлеет огонек разума, но скоро и он погаснет.