Он увидел длинный белый обелиск и спросил, что это такое. Немец удивился словам спутника про белый обелиск: это памятник Независимости.
— Независимости? — спросил Отто. — Что это значит?
— Это значит, отвечал обязательный молодой человек, — здесь считают, что Бирма вступает на путь нового развития. У них есть даже план, рассчитанный на превращение страны в Пидоту, это означает — страна благоденствия… Бы это почувствуете, когда начнете работу на месте…
— Чего же они хотят? — спросил Отто.
— Они хотят многого, но у них есть затруднения и политические и экономические…
— Мы им поможем! — сказал Отто и засмеялся своим горластым спортивным смехом.
Они побывали везде: и на озере Инья, струившем свои воды среди зеленых рощ, и на берегу реки, где живет простонародье, где хижины жались друг к другу и нищета смотрела из всех бамбуковых щелей, где харчевни располагались прямо на улице и люди сидели на земле перед котлами, в которых готовились обычные блюда бедноты — рис с острым соусом, приготовленным из креветок, рыбы, овощей и перца. Отто почувствовал голод, и они поехали в отель.
Они сидели в прохладных залах Странд-отеля, и безмолвные слуги подавали им джин, в который они добавляли по каплям сосновый экстракт в порядке профилактики, ели почти сырое мясо, густо посыпая его солью, какую-то неизвестную Отто сладкую рыбу, фрукты и пили ледяной ананасный сок.
Потом они отправились по магазинам, и тут опять все запестрело и зашумело перед глазами Отто. В магазинах на Фрэзер-стрит, или Дальгузи-стрит, или в крытых рядах Скотт Маркет можно было приобрести все, что нужно европейцу, чтобы одеться, приобрести необходимые вещи для дома и даже купить сувениры или подарки для друзей и знакомых.
Чтобы отдохнуть от лавочной толчеи, они даже заглянули в Зоологический сад, но были там недолго. Звери не интересовали Отто. Они пробежали по аллеям сада просто для того, чтобы размять ноги после поездки. У одной из клеток дети дразнили жирафа, и он напрасно тянулся своей маленькой головой за бананом, которым они махали перед ним. Маленькие речные выдры вставали на задние ноги, как бы высматривая добычу, прикладывали лапки к глазам, протягивали их к зрителям, присвистывали, просили бросить им мелкой рыбешки, которой торгует сторож. Когда зверькам бросали рыбешек, они очаровательно играли ими и ныряли.
У клетки со львом Отто остановился. Лев лежал, плоский, как доска, раздавленный неистовой жарой. Он спал крепчайшим сном. Его хвост с шишкой на конце, покрытой редкими жесткими черными волосами, был распластан, как мертвый.
Перед клеткой толпились зеваки и громко смеялись над спящим львом. Он был худой и старый. Проворные ласточки хлопотали вокруг его хвоста. Они по очереди примерялись к волосам на хвосте, потом пробовали вытаскивать их, если волос не поддавался, принимались за другой. Вытащив волос, они взмывали куда-то за деревья, где птицы вили гнездо. Это было, по-видимому, их постоянное занятие, потому что хвост у льва значительно поредел. Много волос выдрали у него ласточки. Отто сказал, смеясь:
— Это совсем как британский лев. Он спит усталым сном, а его колонии делят другие…
Стоявшие вокруг засмеялись: острота дошла до них. Из Зоологического сада они поехали в отель, куда молодой человек завез Отто Мюллера, взяв с него слово, что он, отдохнув до вечера, будет у него в гостях, а рано утром его на самолете доставят туда, где изволит работать советником-специалистом его шеф господин фон Шренке со своим помощником. Это на другом конце страны, но перелет займет всего несколько часов. Приятного отдыха!
Отто разделся, включил электрический охладитель и заснул сном много поработавшего человека. Проснулся он, когда уже на улице зажглись огни, принял душ и начал переодеваться к вечеру, чтобы быть во всем европейцем, даже в этой беспорядочно удивительной стране, где слишком жарко, слишком много разных богов и где мужчины носят юбки. Но вспомнив, что в Шотландии у горцев тоже приняты короткие юбки и даже их волынки напоминают музыку, слышанную утром на аэродроме, он пришел в хорошее настроение и начал насвистывать что-то из последнего дюссельдорфского ревю. Тут пришел утренний знакомец, и они отправились к нему домой, на другой конец города.