Миша редко давал ему стрелять из ружья, но Игорь этого и не требовал. Он просто бегал с Жучком по лесу, высматривал белок и пальников (тетеревов) и сжимался, приседая, в предчувствии выстрела.
Счастью не было предела!
А теперь он водил лошадей на водопой под уздцы, не смея ездить верхом; по-прежнему снаряжал брата на охоту в надежде, что тот разжалобится и позовет с собой. Хотя бы ружье поносить!
Порой Мише жаль было брата, но он не показывал вида. Ведь он привез Игоря сюда не отдыхать, а работать. Коль скоро у них нет отца, то восполнить недостаток мужского начала и воли в семье обязан он, Михаил. Он заставит Игоря получить среднее образование, а потом пусть сам смотрит, как дальше жить.
Наконец Миша решил вызвать Игоря к доске: четверть кончалась. Он почувствовал, как весь класс напрягся, стоило ему назвать фамилию брата.
Когда Игорь без запинки отбарабанил первое предложенное ему правило, вздох облегчения прошел по партам.
Миша задал еще вопрос:
— А что ты знаешь о кратких прилагательных?
Игорь несколько замешкался.
— О кратких прилагательных?..
И тут же с третьей парты около окна послышалось движение. Это Пашка Синицын прилаживался, чтобы выручить друга. Он совсем прилип подбородком к парте и еле слышно шевелил вытянутыми губами: «Кратким прилагательным называется...»
«Сидел бы лучше, подсказчик, — подумал Миша Колябин, — сам недавно в сочинении так отличился, что хоть в «Крокодил» посылай: «в камышах чирикали журавли», «на трибуне сидели женщины и аплодисменты»... Правда, не он один. Коля Холодилов, например, утверждал, что «...метро — это которое ездит взад и вперед». Смешно и грустно. Ведь многие ребята ни разу в жизни не видели не только метро, но и пятиэтажного дома...
Игорь, собравшись с мыслями, ответил и на этот вопрос, о кратких прилагательных.
Минут двадцать Миша гонял брата. Время, отведенное на опрос, истратил на него одного и убедился, что брат не подвел.
— «Пять». Садись. Но с минусом. Были некоторые неточности, — минус он поставил только для того, чтобы Игорь не очень зазнавался.
Класс ликовал. Игорь сидел, опустив глаза, и медленно приходил в себя от пережитого. Спокойствие в классе наступило не сразу.
Видно было, что за Игоря переживали, и Мише поправилось это: значит, приняли в свою среду, считали своим.
Сегодня Игорь с полным правом вкушал прелести сельской жизни: носился с Пашкой Синицыным по крутым берегам речки Кемы и, главное, — дорвался до любимых лошадей. Забыл даже хлеба к завтрашнему дню принести. «Наказать или нет?» — засомневался Миша, но, поразмыслив, решил, что излишняя строгость не только не воспитывает, но и озлобляет. «Ладно, схожу сам. Заодно проведаю Петю. Кажется, приехал из лесу».
Марийка пекла хлеб на всю деревню. Она охотно согласилась на должность хлебопека. При большой семье от любой работы не бегают, а тут хлебная мягкая корочка у ребятишек всегда будет под руками. Да и колхозникам далеко и некогда бегать в Верховино за магазинным хлебом.
Миша вошел в избу, когда младшие Марийкины ребята сидели на половике вокруг Гришки и играли в школу. Гришка надел материны очки, которые сползли на верхнюю губу, и листал учебник географии старшей сестры Тани, пока ее не было дома.
— Скажи мне, Воротилова Зинаида, — закидывая голову, чтобы очки смотрели прямо на Зинку, спрашивал он, — какие материки ты знаешь?
Зинка покрутила головой, поддернула сопли и пропищала:
— Холстину...
— Я тебе про страны говорю, а ты про одежу.
— Ты неладно, Гришка, задаешь, — упрекнула она брата.
— Все ладно. А я тебе теперь не Гришка, а Григорий Петрович! — Он подтянул очки на нос, но они тут же снова упали на верхнюю губу.
Когда ребята увидели вошедшего в избу учителя, игра сбилась, и они замолчали.
— Ну что, учимся? Хорошо делаем. А где отец с матерью?
Из-за кухонной перегородки выглянула Марийка, раскрасневшаяся у горячей печки. Она топила ее с вечера, да и за хлебом к ней обычно приходили тоже вечером. Марийка как раз доставала свежий хлеб и покрывала его мокрой холстинной тряпицей, чтоб поотмяк.
— Здравствуй, Михаил Васильевич, — кивнула она и посмотрела на Мишу большими добрыми глазами. — Погоди маленько. В самый раз на свежака натакался — горячего и унесешь.
— А чего хозяина не видно?
— Да вон лежит на печи.
— Что так?
— Да температура во весь градусник. Едва из лесу приволокся. Сейчас-то вроде отлегло маленько. Петька, ты там не спишь ли? — крикнула она мужу.
— Не сплю, — отозвался тот и отдернул ситцевую занавеску.