Полыхала хижина ярко, но недолго. Времени как раз хватило на то, чтобы поставить на уши всю школу и продемонстрировать спешно прибывшим аврорам, что явились они не напрасно. Хагрид, прижимавший к себе очень грустного Клыка, только всхлипывал: «Как же это-то?! Он же ещё махонький! Не мог он такого учудить…». Примерно после этой фразы из прогоревшей стены высунулся довольный по самое некуда дракончик размером с телёнка и полыхнул в сторону авроров такой струёй пламени, что вопрос: «Кто виноват в пожаре?» отпал сам собой…
Директор метался на кровати. Влажная перекрутившаяся ночная рубашка сковывала движения, и от этого и без того отвратительные ощущения только усиливались. Альбусу Дамблдору снился кошмар…
Том Риддл стоял на постаменте среди ликующей толпы и, радостно скаля чёрные клыки, рассказывал всем, что счастлив в своём посмертии и все слухи о его возрождении не более чем инсинуации и происки, рвущегося к власти, директора Дамблдора. Толпа в ответ угрожающе ревела, тыча, в прикованного к тому же постаменту голого Альбуса, сломанными волшебными палочками. Когда самые отчаянные потянули к нему руки, Альбус от страха зажмурился, а, вновь приоткрыв глаза, увидел, что вокруг уже нет никакой толпы, а он стоит в железной клетке посреди зала суда, и представители МКМ полным составом судят его за патологическое стремление выращивать Тёмных лордов. Не успел Альбус даже рта раскрыть, чтобы сказать хоть слово в свою защиту, как раздался оглушительный хлопок и строгий голос возвестил, что его приговорили к тому, чтобы стать Филчем.
В следующее мгновение до охваченного ужасом и негодованием сознания Альбуса дошло, что он ковыляет по унылым бесконечным коридорам без окон и дверей, то и дело останавливаясь, чтобы оттереть журналом по трансфигурации грязные следы с каменных плит пола. Он точно знал, что следы оставляет Поттер, причём делает это нарочно. Альбус кричал, ругался, угрожал мерзкому мальчишке, а следы вокруг всё множились, множились, множились… И вот их стало столько, что времени на то, чтобы подняться на ноги и перевести дух, уже не хватало, и он полз вперёд, возя по грязным плитам бородой из водорослей, а сзади его подпихивала огромная бочка с плавающими в мутной воде анхами.
Наконец, Альбус дополз до какого-то жуткого следа и его охватил священный ужас. Ступня, оставившая этот отпечаток, была огромна — не менее пяти футов, и почему-то имела восемь пальцев и треугольную пятку.
Альбус в страхе прикрыл глаза и истошно завопил: «Я не буду! Не желаю быть Филчем!»
— Так таки и не будешь? — раздался со всех сторон подозрительно знакомый ехидный голос. — Ну что же, апелляция рассмотрена. Решение вынесено. Вы сняты с должности Филча и назначены рядовым ацефологом. Приговор окончательный и обжалованию не подлежит!
Вокруг тут же появились сотни сковородок, наполненных прозрачной, едко пахнущей жидкостью. В них плавали клочья волос, лимонные дольки и покореженные очки. У Альбуса чесался нос и лились из глаз слёзы. Сковородки с громким хлопком вспыхнули, а Альбус вдруг бухнулся на колени, разрыдался и принялся умолять снова сделать его Филчем. Сковородки запылали ярче, Альбус из последних сил рванулся прочь и…
… проснулся, чувствительно ударившись лбом об пол. Под радостную трель Фоукса липкий кошмар отступил окончательно. Едва осознав, что всё было только сном, старик всхлипнул было от облегчения, но тут же напряжённо замер, уставившись на окно. Зарево, подкрашивающее его шторы в золотистый цвет, не предвещало ничего хорошего, и очко Альбуса непроизвольно поджалось в предчувствии неминуемых неприятностей. Ну не было ничего, что бы могло так задорно полыхать под стенами замка без его ведома и позволения, и не доставить при этом проблем.
Метнувшись к окну, Альбус вцепился пальцами в подоконник и скрипнул зубами: полыхала избушка Хагрида. Наверняка упился идиот, и опять своим проклятым зонтиком колдовать вздумал, вот и устроил пожар. Хижина-то зачарована, от простого полена не загорится. Ох, дебил-дебил… Стоило отнять у него этот зонт, пока не поздно было, а теперь вот, крутись да оправдывайся. Хоть и так себе домишко был, а всё равно отвечать за него придётся. Собственность школы, будь она неладна! Теперь Попечительский совет просто из вредности всю душу вытрясет!
Альбус с содроганием представил заголовок завтрашней газеты: «Директор Дамблдор взял на работу пропойцу и не уследил за школьным имуществом!». Нет, пожалуй, это как-то мелко. Наверняка, Скитер что-нибудь поэффектнее придумает. От таких мыслей зачесался копчик и заныли зубы, и Альбус с сожалением вынужден был признать, что со всеми этими проблемами стал непозволительно остро реагировать на любые жизненные неурядицы. Нервы, будь они неладны, лечить пора. Обязательно нужно будет летом уделить этому вопросу максимум внимания. В его положении излишняя эмоциональность может наделать больших бед. И отдохнуть… Непременно нужно будет как следует отдохнуть!